Мария Магдалина

В настоящей работе, посвященной образу Марии Магдалины в период позднего Средневековья, я, исследуя вклад церкви и мирян в становление ее культа, отталкиваюсь от работ моих коллег и предшественников. Первое серьезное исследование, посвященное исторической фигуре Марии Магдалины, появилось после возникновения новой отрасли науки — текстологии, созданной филологами-гуманистами в начальный период Нового Времени. В 1517 году французский ученый-доминиканец Жак Лефевр д’Этапль положил начало ожесточенному спору, когда в своем трактате «О Марии Магдалине» пришел к выводу, что не существует никаких доказательств, подтверждающих заявление Папы Григория Великого, будто Мария Магдалина — грешница из Евангелия от Луки, и Мария из Вифании — одно и то же лицо. Джон Фишер, рочестерский епископ, восстал против столь святотатственного утверждения и выступил в защиту позиции католической церкви, согласно которой существует только одна Мария Магдалина[24]. К началу следующего столетия этот спор утих, но лишь для того, чтобы уступить место другой дискуссии, порожденной трактатом Жана де Ланоя «De comentitio Lazari et Maximini, Magdalenae et Marthae in Provinciam appulsu» (1664), где он подверг осмеянию столь любимые в Провансе легенды о том, будто Мария Магдалина обратила в христианскую веру всю южную Галлию. Он назвал их благочестивым вздором. Разгневанные местные ученые бросились на защиту этих легенд, опубликовав огромные фолианты с названиями наподобие «

Ratio vindicatrix calumniae contra negantem adventum Lazari, Magdalenae et Marthae in Provinciam» (1644) и «Le triomphe de la Madeleine en la сгёапсе et veneration de ses reliques en Provence» (1647)[25]. Однако лишь спустя два столетия, когда принадлежащий к конгрегации Святого Сульпиция священник Э.-М. Файон опубликовал «Monuments inedits sur Vapostolat de Sainte Marie Madeleine en Provence»

(1648), где тщательно продуманная apologia притязаний прованских ученых была составлена так, что ее признали бы заслуживающей внимания ученые двадцатого столетия[26]. Эти два тома Файона до сих пор являются ценным источником (если использовать его с должной осторожностью), так как в них собраны сотни документов, разбросанных по европейским библиотекам и архивам. Впрочем, несмотря на всесторонние познания Файона, данные проведенного им исследования и документы, его работа под прицелом более требовательных научных методов не выдерживает критики. В конце девятнадцатого столетия трезвомыслящий Луи Дюшесн, невзирая на возражения Файона, пришел к выводу, что культ Марии Магдалины возник в Провансе не ранее середины одиннадцатого столетия[27].

В двадцатом столетии Мария Магдалина перестала быть предметом только регионального и конфессионального спора и привлекла к себе внимание ученых из разных областей науки. В 1937 году Ганс Гансель опубликовал основную часть своей работы, сосредоточив внимание на истории текстов и распространении средневековых житий о Марии Магдалине[28]. В своей работе «Святая Мария Магдалина в средневековой литературе»[29] Элен Мередит Гарт несколько раздвинула границы исследования и попыталась обобщить посвященную этой святой средневековую литературу. В монографии Марджори Мэлвернс «Венера во вретище»[30]

— причудливом обзоре личности Марии Магдалины в литературе и искусстве, изложена почти двухтысячелетняя история святой.

Недавно специалисты по раннему христианству, особенно сторонники феминизма, обратились к Марии Магдалине, намереваясь доказать, что в раннехристианской церкви были пользующиеся влиянием женщины. Елизавета Шюсслер Фиоренца, Бен Уитерингтон III, Карла Риччи и Карен Кинг избрали исторически существовавшую новозаветную Марию, желая на ее примере показать, что в раннехристианской церкви женщины играли далеко не последнюю роль[31].

В области искусствоведения Марга Янсен заложила основу для исследования средневековой иконографии, относящейся к этой святой на Западе[32]. На имевшей огромное значение выставке «La Maddalena fra sacro e profano», проведенной в 1986 году во Флоренции, в Палаццо Питти, была впервые представлена обширная коллекция, наглядно свидетельствующая о преемственности и эволюции в изображении святой с эпохи раннего христианства по настоящее время[33].