Мария Стюарт. Королева, несущая гибель

Марию ничуть не смущало то, что она надеется на помощь двух своих заклятых врагов, причем в душе она прекрасно понимала, что, освободившись из плена, не успокоится и тому же Джеймсу не поздоровится из-за всех перенесенных ею страданий!

Но сейчас помощь Джеймса Стюарта была нужна, и Мария вглядывалась в приближающуюся лодку с надеждой. Казалось, гребцы взмахивают веслами еле-еле. Ну что же они такие медлительные?! Гребок, еще гребок… Прошло немало времени, пока лодка пристала к маленькому причалу Лохливена. Но вышли из нее на берег не Джеймс Стюарт, а Мелвилл и Линдсей. Тоже неплохо, Мелвилла наверняка настроила Елизавета Английская. Спускаясь со стены в замок, Мария размышляла, чего ждать от этого визита, и решила, что Мелвилл даже лучше Джеймса Стюарта.

Лишь поприветствовав леди Дуглас и поблагодарив за гостеприимство, прибывшие попросили разговор в узком кругу:

– Ваше Величество, мы привезли кое-какие очень важные бумаги.

– И сведения! – с нажимом добавил Линдсей.

– Боюсь, милорды, что у меня нет выбора, даже если бы я не желала с вами разговаривать, то пришлось. Но я рада вас видеть.

Мелвилл поморщился: к чему язвить, если по уши в дерьме? Лучше бы сидела тихо и на все соглашалась, может, и корону не потеряла бы.

– Мадам, позвольте выразить сочувствие в связи с Вашей потерей…

Она даже не в первое мгновение сообразила, что он о якобы выкидыше. Это мгновенное замешательство не заметил Линдсей, но оно не укрылось от Мелвилла, привыкшего улавливать и куда менее явные выражения чувств у тех, кто не хотел бы свои эмоции выдавать.

– Теперь к делу. Чтобы не терять времени и не утомлять Вас зря после столь тяжелого происшествия (но теперь Мария уже была наготове, не дрогнула), предупрежу сразу: серебряный ларец с Вашими бумагами у нас.

Пауза была дана для того, чтобы Мария успела поверить в сказанное. У нее действительно перехватило дыхание, даже рука потянулась к горлу. Мелвилл выждал и усмехнулся:

– Полагаю, не стоит объяснять, что преданные огласке некоторые бумаги, написанные либо подписанные Вашей рукой, могут вызвать слишком негативную реакцию во всем мире? Заметьте, я сейчас не веду речь о Шотландии, где народ и так требует Вас, простите, сжечь, как прелюбодейку и соучастницу в убийстве.

С такой скоростью ее мысли, наверное, никогда не проносились в голове. Мария все успела просчитать мгновенно. Босуэл схитрил, он не доверял никому, даже ей, а потому нашел способ выманить действительно изобличающие ее письма и некоторые не менее важные бумаги, показывать которые никому нельзя (и зачем хранила?), и куда-то спрятал. Неужели это он выдал?! Но это означало, что сам Босуэл уже схвачен! И если он выдал компрометирующие письма, то не станет скрывать ее роли во всем остальном. Это не Шателяр, чтобы брать всю вину на себя!

И вдруг ее осенила догадка: если бы у лордов были просто обвинения, даже подтвержденные самыми страшными бумагами, они сюда бы не явились! Если Мелвилл и Линдсей здесь, значит, не все потеряно, они что-то хотят предложить. Что ж, поторгуемся. Она готова милостиво простить бунтовщиков (пока) и даже призывающего сжечь ее на костре Джона Нокса (все равно ничего поделать с ним нельзя), но за это потребует многих уступок. Никакого Джеймса Стюарта в стране, пусть остается на содержании у Елизаветы Английской! Босуэла простить и отпустить на все четыре стороны (она уже успела отвыкнуть от его горячих рук и вполне могла обходиться без него), чтобы не наговорил чего лишнего. Лучше, если он уедет в Америку, туда шотландское и какое другое правосудие не доберется. Если этого нельзя сделать открыто, то нужно устроить ему побег!

Мелвилл с интересом наблюдал, как оживал взгляд опальной королевы, этот человек, привыкший читать и более замкнутые человеческие лица, как раскрытую книгу, видел, что Мария что-то пытается прикинуть и явно довольна своими придумками. Знать бы ей, что ждет дальше…

– Мадам, в обмен на обещание не обнародовать содержание этих бумаг мы предлагаем Вам подписать другие, – с этими словами Мелвилл протянул Марии один за другим три листа. Она взяла их, не спуская с дипломата глаз. Он тоже не отводил свои. Но Мелвилл – опытнейший посол, его взгляд ничего не выдал, а вот во взгляде королевы явно проявилась почти паника.

И все же он был восхищен этой женщиной! Какое самообладание, какая уверенность в своей божественной избранности, в том, что она сумеет перехитрить всех и в очередной раз выйти сухой из воды. Против своей воли Мелвилл почему-то подумал, что если это удастся, то он подаст в отставку и будет выращивать овощи на огороде, причем не у себя, тогда ему в Шотландии не сносить головы, а у Сесила в Англии. Наймется к нему в садовники!