Марина и цыган

На улице меня снова окружили деревенские. Парни по очереди жали мне руку, а девки, вслед за Алёнкой, обнимали и целовали в щёку. В это время я вдруг увидела сиротливо стоявших в стороне Марицу и Яшку. Оглянувшись на маму и убедившись, что она и Толик прощаются с бабушкой, я приблизилась к цыганчатам и шепнула:

-Подождите меня здесь, ребятки!

Затем, вернувшись в горницу, откинула крышку сундука и принялась рыться там. Под руку мне попалась Алёнкина шляпка и я выбросила её из сундука на пол. Вот и рисунок: мы с Романом стоим на брёвнах и протягиваем навстречу друг другу руки. Затем я вернулась в зал в поисках газеты, в которую можно было завернуть рисунок. На диване лежали забытые братцем книга сказок и игрушечная машинка. Вложив рисунок в книгу и прихватив также машинку, я подошла к двери и едва не столкнулась с дядькой.

-Марина, тебя Вера зовёт: ехать пора…, - начал было он.

Но я, не слушая Женьку, сунула ему в руки шляпку:

-Отдай Димке, мне она больше не нужна!

И после паузы добавила:

-Да, ещё тут недавно у некоторых сады ограбили… Передай им, пусть хорошенько посмотрят у себя на огороде в кустах!

Дядька оторопело посмотрел на шляпку, но я, не вдаваясь больше ни в какие объяснения, побежала к машине. Мама с Толиком уже сидела внутри. При виде меня она недовольно воскликнула:

-Марина, так ты едешь?

-Да, одну минуту!

-Вы уезжаете, тётя? – печально спросила Марица, когда я снова подошла к цыганчатам.

-К сожалению, да. А это вам от меня! – я протянула машинку Яшке, а книгу – его сестре.

-Спасибо большое, тётя!

Нагнувшись к девочке, я показала ей спрятанный в книге рисунок и тихо сказала:

-А это передай дяде Роме. И ещё скажи ему, что я очень жалею, что не смогла с ним проститься… Не забудешь?

-Нет! – Марица посмотрела на меня серьёзными глазами. – Не волнуйтесь, тётя, я всё передам!

-Умница! – я провела рукой по её косам, в которые были вплетены подаренные мной красные ленточки.

-Марина! – снова позвала меня мама.

-Прощайте, ребятки!

Только усевшись рядом с мамой на заднее сиденье, я почувствовала, как пылают мои щёки. Захлопнув дверцу, Женька сел впереди возле Ивана Михайловича и «газик» тронулся с места. Бабушка махала нам вслед рукой, а деревенские кричали:

-Приезжай ещё, Марина!

Оглянувшись, я в последний раз посмотрела на шест с жёлтым флажком. Моё сердце невольно сжалось, но где-то в глубине души я всё ещё продолжала верить в чудо. Между тем Женька, мама и Иван Михайлович увлечённо болтали, периодически обращаясь ко мне. Я же отвечала им с рассеянной улыбкой, пристально вглядываясь в росшие по краям дороги кусты: почти за каждым мне мерещилось лицо Романа. Наконец, когда мы миновали рощу, я обернулась, чтобы посмотреть ещё раз на берёзы. Внезапно мне показалось, что на самой опушке между белыми стволами мелькнула какая-то тень. В этот момент я перестала реагировать на окружающих и, буквально, прикипела взглядом к заднему окну. Теперь мне уже ясно был виден человек на опушке. Моё сердце бешено заколотилось: наверно, это он! Тем временем неизвестный прислонился к стволу берёзы и я разглядела розовую рубашку и тёмные штаны. У меня больше не осталось никаких сомнений. Вытащив из карманчика Толиковой рубашки белый носовой платочек, я помахала им цыгану из открытого сбоку окна. В ответ человек у берёзы, словно повторяя мой жест, поднял руку.