Марион и косой король

Иногда больной в безумном бреду вскакивал с постели, бил и ругал сестер, плевал на них и раздирал их одежды. Втроем и вчетвером они старались удержать его, чтобы он не тронул других больных, и, успокоив его, вновь укладывали. Вместо разорванного на ней платья Марион предложили белую одежду сестры, но она отказалась переодеться и только наспех зашила прорехи.

Но не надо думать, что были там одна скорбь и отчаяние. Ведь молодость всегда любопытна к жизни, и молоденьким сестричкам хочется поболтать о том о сем и о другом и что творится за их высокими и крепкими стенами. И уж всегда находился кто-нибудь, готовый поделиться новостями, — иной раз говорили о том служители, рассказывали родственники, приведшие больных, сообщала пожилая сестра, выходившая в город по делам больницы. И таким образом Марион узнала, что происходит в городе.

Парижане обезумели от ужаса. Уже каждый третий дом стоял пустым, с настежь распахнутыми дверями, и грабители, не веря пи в заразу, ни в смерть, проникали в эти дома и уносили все, что приглянется. Так они обнаглели, что уже и на улицах среди бела дня нападали на прохожих и, оглушив их, срывали с них одежду. Много больных лежали беспомощно в своих постелях или на полу, где случилось им упасть, и некому было отвести их в больницу. А иные и сами, выбежав на улицу, падали в грязь мостовой и здесь умирали, и не хватало людей убирать их тела. И эти люди, за высокую плату, за возможность грабежа соглашавшиеся убирать мертвецов, сами мертвецки пьяные, иной раз попадали на свою же повозку, и их же товарищи свозили их на кладбище Невинно убиенных. А там валили в одну яму по сорок и пятьдесят трупов, присыпая их сверху тонким слоем земли. Уже не хватало простынь на саваны.

— А ведь у нас полторы тысячи простынь, неужто не хватит? — говорила какая-нибудь сестра.

А другая отвечала:

— Может, и не хватит, и негде будет достать. Ведь не только у нас больных стало много больше. А есть еще госпиталь в монастыре святой Катерины и еще другие, которых мы не знаем. Я слышала, что уже умерло больше пятидесяти тысяч.

— Нам, конечно, принесут еще простыни, — говорила третья. — Ведь все ремесла и люди во всех условиях жизни объединились, оказывая нам помощь, потому что мы всегда всех больных и даже иностранцев принимаем и лечим бесплатно. Во всех завещаниях, даже самых бедных, всегда до сих пор обязательно был дар Отелю-дье. Принцы, как и простые граждане, считают честью быть нашими благодетелями. Кто завещает нам дом, кто белье, кто одежду, вино, масло, хоть одну селедку. Пирожники посылают нам работу своих учеников. Надсмотрщик живодерни — бродячих свиней. Булочники и бакалейщики делают ежегодные подарки. Большая кружка для подаяний стоит у входа, и всегда она к вечеру была полна доверху. О, нас не оставят в этот тяжелый час!

— Да, так было, — со вздохом проговорила четвертая сестра. — Но скоро уже некому будет помогать нам.

Но как ни беспощадно косила смерть парижан, досталась ей еще более обильная жатва. Несчастные, отчаявшись, решили молить небо о снисхождении. Мужчины, женщины, маленькие дети—все, кто еще держался на ногах, с зажженными свечами, босые, торжественной процессией направились в аббатство Сен-Дени. Толпа была такая густая, что двигалась единым потоком, и уже ни посторониться, ни вернуться, ни остановиться было невозможно. Те, кто внезапно заболевал, двигались дальше, не касаясь ногами земли, тесно сжатые со всех сторон. И по тем, кто падал, толпа проходила с песнопениями. Но небо не вняло горестным мольбам, и с того дня число заболевших еще увеличилось.

Так продолжалось два бесконечных месяца.

Глава двенадцатая И НАКОНЕЦ ОДНАЖДЫ УТРОМ

Однажды утром в середине ноября Марион стелила постели. Держа одеяло в высоко поднятых руках, она вдруг оглянулась через плечо и неожиданно, будто в первый раз, заметила, что половина кроватей стоят пустые.

За эту неделю не принесли в лазарет ни одного больного, а те, кто еще оставался там, начинали выздоравливать, и многие уже бродили по зале в ожидании, когда пройдут восемь дней кapaнтина, им выдадут справки о здоровье и отпустят домой.

Молоденькая сестрица выгребала пепел из печи, а вокруг нее стояло еще несколько сестер и больных. Они весело болтали, шутили и смеялись.

Марион бросила одеяло на недостеленную кровать, подошла к печи и сказала:

— Я ухожу!

— Куда? — спросили сестры.

— Я ухожу совсем, — сказала Марион.

Молоденькая сестра уронила совок, и пепел рассыпался по полу, а все остальные в один голос воскликнули:

— Не уходи, не надо! Ты так хорошо нам помогала. Ты такая хорошая, мы тебя так полюбили.

А старшая сестра добавила:

— Ты делаешь здесь дело, угодное богу и полезное людям. Оставайся с нами навсегда, а когда ты состаришься и уже не сможешь трудиться, ты будешь жить здесь в покое и за тобой будут ухаживать молодые сестры. Это ли не завидная участь?

Но Марион нахмурилась и упрямо ответила:

— Вас тут и без меня хватит.

Тогда старшая сестра обозлилась и закричала ей вслед: