Марк Аврелий. Золотые сумерки

Поздней ночью, после окончания заседания, на котором преторий единодушно решил не отклоняться от намеченного плана и смело двигаться вперед к бургу Ариогеза, где, по сведениям лазутчиков укрепился племянник прежнего царя Ванний, Марк доверительно поговорил с Бебием. Было в молчании Лонга на совете некоторое лукавство, какая‑то недоговоренность. Хотелось выяснить, в чем дело?

— Марк, — ответил Бебий, — поверь, я сказал правду. Мне нечего сообщить тебе и твоим соратникам по вопросам войны и мира. Не мое это дело вмешиваться в государственные дела. Мне очень хочется помочь тебе, но не в пролитии крови, не в убийствах и грабежах. Ты по — прежнему в поисках истины следуешь за разумом, но на этот раз разум питается кровью.

— Это не мой выбор, — ответил Марк. — Я сделал все, чтобы добровольно принудить квадов принять наши условия. Я не могу останавливаться на полпути. Но речь сейчас не об этом. Ты вправе отойти в сторонку. Ты не получишь награду, но и не будешь наказан. Но неужели твое ведущее будет спокойно смотреть, как будет литься кровь твоих соплеменников?

— Все люди — братья, Марк.

— И с этим соглашусь, однако среди братьев нередко встречаются и недостойные, плюющие на братскую любовь выродки. Их, согласно твоей вере, необходимо прощать, а мне, в моем положении, так поступать нельзя. Варвары здесь, — он указал пальцем на север, — а злоумышленники там, — ткнул в сторону Вечного города, — объединившись, способны порушить все, что мне дорого, как, впрочем, и тебе, пусть даже ты и решил отринуть прошлое. Однако, как друг и брат, ты обязан отвечать на мои вопросы. Что ты можешь сказать о племяннике Ариогеза Ваннии?

— Это храбрый и благородный юноша. Он принял веру Христову, как и его дядя. Как могу я оказывать помощь толпе язычников, решивших сгубить доброго христианина.

Марк насупился.

— Это мы‑то язычники? А германцы, значит, страдальцы? Непонятно, кто тогда все эти годы буйствовал и разорял земли по ту сторону реки? Ведь это наши земли, и среди тех, кто населяет обе Паннонии, тоже много христиан. У меня половина Молниеносного легиона твои единоверцы. Разве я запрещаю им справлять культ? Разве в чем‑нибудь я ущемил их веру. Сражайся храбро — и можешь молиться своим богам. И сражаться им придется против Ванния, брата, так сказать? Как же быть? Сложить оружие? — он неожиданно запнулся. — Ты, кажется, упомянул, что и Ариогез?..

— Да, император. Ариогез тоже уверовал в Христа.

— Что творится в мире! Поистине, люди сошли с ума либо окончательно поглупели.

Он неожиданно примолк, настороженно, с нескрываемой подозрительностью глянул на друга.

— Ага, теперь понятно, почему ты возгордился. Решил взяться за меня?

— Упаси Господь! — испугался Бебий и закрыл лицо руками. — Если даже меня и посещали подобные мысли, поверь, это происки лукавого. Это от безумной гордыни. Господь во время просветил меня, смирил меня. Если ты полагаешь, что я, как любезный тебе Рутеллиан, окончательно лишился разума и надеюсь склонить тебя к истинной вере, ты ошибаешься. Этот путь каждый пройти сам, и на этом пути ему непременно придется с чем‑либо расстаться, чем‑то пожертвовать. Кстати, как поживает тесть Рутеллиана Александр из Абинотеха, утверждавший, что Луне посчастливилось совокупиться с ним? Кует деньгу? Торгует амулетами? Требует установки своих статуй на форуме?

— Кует, Бебий, торгует и требует. Он открыл в Риме мастерскую по изготовлению священных талисманов, снабжает ими все провинции и требует налоговых льгот. Лжепророки многое чего требуют, на всех не угодишь. Одни с помощью гнусных обрядов выманивают деньги у суеверных людей, другие кормят их нелепыми надеждами на скорый и праведный суд.

Император встал и принялся нервно расхаживать по залу. Затем остановился напротив Бебия, взялся руками за подлокотники его кресла. Наклонился.

— Давай‑ка лучше о Ваннии, о квадах. Как отнесутся варвары к возвращению Фурция? Стоит ли опереться на него?

Он подождал ответа, однако Бебий молчал. Тогда Марк наклонился еще ближе — лицо в лицо, и негромко признался.

— Нет у меня доверия к Фурцию. Однажды он упустил трон. Может, лучше договориться с Ариогезом и отпустить его. А может, стоит завязать сношения с Ваннием? Это реально?

Бебий вздохнул.

— Зови меня Иеронимом, Марк. Тебе отказать — Бога гневить. Возьму грех на душу, дам совет. О Фурции забудь. Если придется договариваться с квадами, не вздумай даже упоминать это имя. Германцы его ненавидят. Насчет Ариогеза ничего сказать не могу, но вряд ли его прельстят лавры Фурция. Если ты решишь казнить его или хотя бы упомянешь об этом, квады воспримут это известие как знак того, что ждет их в будущем. Не знаю, можно ли договориться с Ваннием, но это хорошая идея. Придется постараться, Марк. Если Ваннию удастся сплотить квадов, если его изберут царем, тебе придется несладко. Но договориться будет трудно, очень трудно. Квады могут поддаться страху и согласиться на условия, выдвинутые Римом. А могут и принять бой.