Марк Твен

Самым популярным буржуазным писателем в 90-х годах был Фрэнсис Марион Крауфорд (1854–1909). Сын известного скульптора Томаса Крауфорда, получивший образование в европейских университетах, Крауфорд редактировал газету в Индии, несколько лет жил в Бостоне, потом в Турции, затем в Сорренто, где оставался до самой смерти, получив романтический титул «принца Сорренто». Космополит по образу жизни и характеру творчества, Крауфорд был далек от социальных проблем и вопросов теоретического порядка. Он писал романы из истории древней Персии и Аравии, из времен Филиппа II испанского, из жизни современной ему Турции, Германии, Англии, Америки. О нем говорили, что он в равной мере и с одинаковой тщательностью опишет лавки Константинополя, покои римского кардинала, охоту на тигров в Индии, быт немецкой профессуры и привидения в старинных итальянских замках[383]

. Его мелодраматический «Роман создателя папиросы» (1890); роман, напоминающий арабские сказки, — «Что это такое» (1893); итальянские романы «сарацинского цикла»: «Дон Арсино» (1892), «Пьетро Чизлери» (1895), «Корлеон» (1896) — написаны нарочито затрудненным «ученым» языком, рассчитанным на «избранных», выдержаны в духе утонченного психологизма, окрашены в тона изысканно-меланхолического раздумья или беспредметной грусти. Стиль романов Крауфорда быстро был усвоен и стандартизирован многочисленными сочинителями адюльтерных романов и рассказов, заполнявших в 90-х годах книжный рынок США. Эта бульварная литература опошляла и искажала литературные вкусы рядовых читателей, прививала им нездоровый интерес к сексуальному, скандальному, Так, например, имя Оскара Уайльда было мало известно в США в начале 90-х годов, но скандал в Англии, закончившийся для Оскара Уайльда тюремным заключением, вызвал в США повышенный интерес к английскому эстету. Газеты называли его «грешником, невиданным со времен Нерона», тысячи пасторов проклинали его с церковных кафедр, американские декаденты строчили о нем приукрашенные биографии, считали «находкой» и «королем английских интеллектуальных кругов». Основной эстетический лозунг Оскара Уайльда — «искусство выше жизни» — находил в их среде быстрое признание.

За «независимость» литературы от политики яростно боролся Амброз Бирс. С присущей ему резкостью и безапелляционностью он утверждал: «Политическое и экономическое положение, страны столь же способно влиять на литературу, как и на направление наших рек или на преобладающий у нас цвет волос». Всякое проявление общественно-политических взглядов писателя Бирс считал явлением, чужеродным литературе. Поэтому для него даже Лев Толстой был «не художник», а Роберт Берне, выражавший свои симпатии к французской революции, — «болтун».

Трудно назвать какое-либо произведение Бирса, где были бы изложены его положительные идеи; в его творчестве господствуют бесплодный скепсис и отрицание. В своем основном произведении «Словарь циника», который составлялся им свыше двадцати лет, начиная с 1881 года, он заявляет о своем «неприятии» буржуазного образа жизни, дает меткие определения. По Бирсу, «богатство — безнаказанность»; «труд — один из процессов, с помощью которых А добывает собственность для В»; «Уолл-стрит — символ греховности в пример и назидание любому дьяволу… не что иное, как разбойничий вертеп»; «воздух — хлеб для бедных»; издатель — «человек, который пьет шампанское из черепов писателей», и т. д. Питая безграничную ненависть к «миру дураков и негодяев» (так Бирс определил окружающую его действительность в очерке «Воспитание писателя»), он искажал реальный мир, когда переносил его в свои рассказы и очерки. В книгах «Середина жизни» (1891), «Может ли быть такое?» (1894) жизнь представлена как бессмысленная цепь страшных случайностей и нагромождение уродств. Амброз Бирс одним из первых американских писателей ввел в литературу и журналистику США темы об изощренных и бессмысленных убийствах и насилиях.

До 1895 года Амброз Бирс был журналистом и редактором газеты в Сан-Франциско. Свой отъезд на Восток он объяснял тем, что убийства на Дальнем Западе «потеряли качество», что за последние годы лишь несколько насильственных смертей были «замечательны». Если бы «высокое качество убийств» было прежним, то он не покинул бы Сан-Франциско.

Эстетская красивость, сексуальная и адюльтерная тематика, убийства и патологические извращения начинают определять содержание буржуазной американской литературы.