Марка страны Гонделупы

Можно было сказать так: «Опанас, забудем нашу ссору и будем снова друзьями!» Это звучало красиво. «Опанас, забудем нашу ссору и будем снова друзьями!» А можно еще так: «Опанас! Если я виноват, ты меня прости. Если ты виноват, я тебя прощаю!» Это, пожалуй, даже лучше. Но можно и так: подойти, протянуть руку и сказать только два слова: «Мир и дружба».

Как лучше?

О том, как начать мирные переговоры с Кирилкой, Петрик даже и не думал. Это было просто. Он подойдет и скажет ему: «Кирилка, тебя мама зовет!» И Кирилка пойдет прямо и безо всяких. Но Опанас? Пожалуй, самое лучшее два слова: «Мир и дружба», и протянуть руку.

Но, вообще говоря, еще никем не доказано, кто с кем должен первый мириться: он с Опанасом или Опанас с ним. И совершенно неизвестно, кто кого больше обидел: он Опанаса или Опанас его…

И вообще, может, лучше не итти за Опанасом? Сказать маме, что просто не мог…

— Петрик! — вдруг услыхал он. — Стой! Куда ты несешься?..

Петрик остановился пораженный. Вот ведь какое совпадение! Он как раз думал об Опанасе, Опанас же прямо перед ним.

— Ты? — прошептал он, смутившись, и вдруг быстрой скороговоркой проговорил: — У нас блинчики с вареньем… по десять штук… для тебя, для меня и для Кирилки. Идем скорей к нам.

— Значит, Кирилка у тебя? — весело сказал Опанас. — Вот видите, я говорил, — обратился он к незнакомому человеку в удивительнейших меховых сапогах, — я говорил, что Кирилка должен быть у Петрика. Это и есть Петрик, наш самый лучший товарищ. Давно Кирилка у тебя?

— У меня его нет, — растерянно сказал Петрик, — я как раз бегу за ним…

— Нет? — тоже растерянно сказал Опанас. — Вот те раз! Видите, я вам говорил, может, он и не у Петрика, — снова обратился он к незнакомому дяде, — потому что мы немного были в ссоре…

Тут Петрик вспомнил все, что сочинил дорогой, и решил, что наступил самый удачный момент.

— Забудем нашу ссору и будем вновь друзьями! — сказал он торжественно и озабоченно прибавил: — А может, Кирилка в школе?

— В том-то и штука! В школе его нет, дома его нет. До меня бегали — тоже нет. У тебя нет. Так где же он? — сказал Опанас и прибавил: — А я на тебя не обижался… Тут целая история… Все твоя Гондепупа… или как ее там?

Петрик багрово вспыхнул.

Опанас же продолжал:

— Все тебе расскажу… только сперва Кирилку сыщем. А Левка дрянь! Ух, дрянь!

— Мальчики, — сказал вдруг незнакомец в меховых сапогах, — как же так? Подумайте хорошенько, где еще может быть Кирилка… — И он потер ладонью лоб — очень похоже, как это делал Кирилка, когда чем-нибудь расстраивался.

Мальчики посмотрели друг на друга.

— Может, он в клубе? — неуверенно сказал Опанас.

— Уж нет! — твердо сказал Петрик. — На почте, вот где!

— Верно! — крикнул Опанас и шлепнул Петрика по спине. (И как это было приятно!)

— А чего он не видал на почте? — удивился незнакомец. — Довольно-таки странно.

— Вот вы не знаете, — сказал Петрик, — а он по два раза, иногда по три ходит на почту… Ведь у него папа на Севере, а писем ему не шлет…

— Какие письма? — рассердился незнакомец. — Какие могут быть письма с зимовки? Не думаете ли вы, что у нас только и дела, что письма писать? И напрасно Кирилка ждал писем.

— Все-таки, — упрямо сказал Петрик, — письма можно было посылать… в крайнем случае хоть три письма. А то ни одного. Это очень плохо.

— Ага, — воскликнул Опанас, — понимаю! Вы, значит, приехали от Кирилкиного отца, прямо с зимовки.

— Да, — замялся незнакомец, — я приехал с Севера…

— Хорошо хоть отец прислал ему такой замечательный портфель, — продолжал Петрик со свойственной ему настойчивостью, — а то каково ему было в школе без портфеля?

— Какой портфель? — сбитый с толку, проговорил незнакомец. — Ни о каком портфеле понятия не имею…

— Еще какой портфель! — сказал Опанас, прищелкнув языком. — Увидите…

— А тетка у него знаете какая? — продолжал Петрик.

— Эге, — подтвердил Опанас, — сущая ведьма, а не тетка. И дерется…

— Уж если Кирилка где, так на почте! — твердо закончил Петрик.

— Тогда пошли на почту, — сказал незнакомец с Севера и стал вдруг очень мрачный и озабоченный.

Но и на почте Кирилки не было. Не было его и в том сарайчике, где обычно ночевал щенок Тяпка и куда Кирилка иногда захаживал.

Не было его и в школе, куда на всякий случай сбегали Опанас и Петрик со своим новым знакомым.

Затем они снова отправились к Кирилкиному дому. И снова к Опанасу, и снова на почту. И даже в клуб, куда итти было совершенно бесполезно.

Кирилки не было нигде.

— Уж не знаю! — сказал Опанас и, набрав полный рот воздуха, громко вздохнул.

— Давайте думать, какие еще бывают места, — сказал Петрик.

И они остановились среди улицы и стали думать.

Чайнику в этот день окончательно не везло. Он снова стоял на керосинке, и снова сердито кипел, и снова фыркал и выходил из себя, и снова алюминиевая крышечка подскакивала и дребезжала, и мама снова не обращала на него никакого внимания.

Маме было не до чайника. Мама невероятно волновалась. Прошло уже более часа, а Петрик с мальчиками не возвращался.