Марки. Филателистическая повесть. Книга 2

Вместо ответа Александр Степанович подошёл к той самой ржавой металлической бочке и показал мне рукой: — Вам не кажется странным, Буревестник, что поверхность бочки, стоящей под деревом, совершенно суха, в то время как лежащие на солнце в трёхстах метрах отсюда мотыги и лопаты сплошь покрыты каплями воды?

— Солнца нет, — начал я.

— Только что солнце было, — прервал меня Попов нетерпеливо.

— Может, лопаты обрызгали при поливе, — сказал я первое, что пришло на ум.

— Кто здесь станет поливать? Как бы не так, — качал головой Попов. — Это роса.

Ах, если бы я знал в ту минуту, сколь важное наблюдение сделал в ту минуту мой друг, клянусь, я бы не вёл себя столь легкомысленно!

— Какая, право, разница, роса или дождь? — пожал я плечами.

— Пока и я не понимаю, — пробормотал великий инженер.

Я начал подумывать, что человека с корзиной следует выбросить из головы, как вдруг кусты кончились. Перед нами лежала высокая гора, у ее подножия возился таинственный незнакомец.

Александр Степанович сделал мне знак рукой — мы притихли. Вдали, метрах в трёхстах, возле кустов можжевельника сидел на коленях тот самый человек. Я пригляделся и в вечерних сумерках узнал старика Эйвазова! Он снял со спины тяжёлую ношу. Зачем-то наклонился над камнем, будто рассматривал его внимательно. Вскоре он встал на ноги, прицепил к спине корзину и скрылся в зарослях.

— Пошёл назад, — показал мне рукой Александр Степанович. — Давайте, пока совсем не стемнело, поглядим, что он сюда принёс.

Вдвоём, стараясь не шуметь, мы выбрались из своего укрытия и подошли к тому месту, где только что стояла на земле корзина старика Махмуда. На примятой траве остался её след. Но содержимого корзины след простыл! Александр Степанович и я принялись рассматривать странный камень.

— Глядите, — показал мне Попов. — Похоже, он приносил сюда еду.

В руке Александра Степановича лежало несколько поднятых с земли виноградин.

— Куда же он подевал остальное? — спросил я.

— Я думаю о том же.

— Как вы полагаете, Эйвазов нас не заметил? — добавил я шёпотом.

— Думаю, нет, — ответил Попов, но лучше нам уйти подобру-поздорову.

— Он кормит бандитов? И они уже незаметно унесли еду?

— Кого-то он снабжает. Я тоже склоняюсь к этой мысли. Пока мы возились возле бочки, он успел передать содержимое корзины.

— Допросим старика! — закричал я.

— Ежели Эйвазов сам и не сознается, он без всяких слов выведет нас на таинственных преступников, — ответил Александр Степанович и показал мне жестом, что пора идти.

— Ну, я доберусь до этой шайки, — пообещал я на прощанье.

Мы двинулись в обратный путь, вновь поравнялись с сараем и инструментом. На сей раз прошли сарай и бочку без приключений. Сумерки стремительно сгущались. Я едва-едва брёл в кромешном мраке, боясь споткнуться и упасть. То же было с Поповым. Он осторожно вглядывался в темнеющее небо. Мы брели, еле разбирая дорогу.

Я остановился и поднял кверху указательный палец. Мне показалось, сбоку раздались какие-то отдалённые голоса. Мы стояли, не зная, что предпринять.

Любопытство и азарт боролись в душе каждого из нас с осторожностью и нежеланием ненужного риска.

— Надо поглядеть, что там, — одними губами сказал Попов. — Возможно, мы найдём пропавших сегодня же.

Многим из нас известно это чувство: сердце стучит быстрее, во всём теле ощущаешь лёгкое возбуждение от предвкушения опасности. Лёгкий ветерок ещё более усиливает дрожь во всех членах, щекочет нервы.

Вдруг прямо впереди пробежала тень и исчезла. Мы переглянулись. Дорога осветилась ровным светом. Первой моей мыслью была мысль о вооружённых финскими ножами бандитах. Я бросился в сторону, к можжевеловым кустам. Попов кинулся в противоположную сторону и затих. Так прошло минуты две, показавшиеся вечностью. Ничего и никого. Тут я заметил прямо перед собой тёмную фигуру и зажмурился.

— Вставайте, друг мой, — произнесла фигура голосом Попова, показывая на небо.

Я поглядел, куда показывает Попов и увидел огромную, выбравшуюся из горной расселины луну. Луна выглядывала из-за крон деревьев и освещала дорогу, словно автомобильная фара. С перепугу я шарахнулся от собственной тени и сидел в кустах, испугавшись спутницы одиноких ночных пешеходов. Но потом со смехом вылез и отряхнул с тулупа колючки. Настроение и у меня, и у Александра Степановича поднялось.

— Не ожидал от вас такой молодой прыти, Буревестник, — смеялся мой спутник.

— Кажется, и вы весьма ловко спрятались в кустах, профессор? — иронически заметил я.

Попов лишь развёл руками. При свете идти стало легче, но тропинка стала совсем узкой и уходила прямиком вверх. Но внезапно мне снова показалось, что я различаю вдали приглушённые крики или пение.

С величайшей осторожностью, поминутно оглядываясь и останавливаясь, мы принялись подниматься вверх по склону. Теперь мы двигались, боясь неловким движением вызвать ненужный шум. Я шёл впереди, Попов чуть поотстал.