Марксизм и большевизм

«Маннеру, Сироле, Куусинену, Валпасу, Вийку. Уважаемые товарищи! С величайшей радостью услышал я от моих финских друзей, что вы стоите во главе революционного крыла Финской социал-демократической рабочей партии и ведете борьбу за дело пролетарской, социалистической революции. Я с уверенностью могу заявить от имени революционного пролетариата России, что большой организаторский талант финских рабочих, их высокое развитие и длительная политическая школа демократических учреждений поможет им успешно осуществить социалистическую реорганизацию Финляндии. Мы рассчитываем на братскую помощь революционной социал-демократии Финляндии.

Да здравствует международная социалистическая революция! С лучшими приветами Н. Ленин»

Очевидно, что Ильич говорит тут на разных политических языках. Вполне европеизированным «финским товарищам» он пишет о «пролетарской, социалистической революции», «революционном пролетариате», «финских рабочих», «высоком развитии и длительной политической школе демократических учреждений». А вот для «внутрироссийского пользования» в ход идут общедемократические, по сути, радикально-буржуазные, революционные понятия: «большинство трудящихся и угнетенных во всем мире», «дело справедливости», «временное рабочее и крестьянское правительство», власть Советов как органов «рабочих, солдат, крестьян и всех трудящиеся», «общенародное достояние», «согласие и одобрение большинства крестьян». В обоих случаях речь вроде бы идет об одном типе революции. Но акценты настолько смещены, что и революции получаются разные! За всем этим, разумеется, стояли разные уровни экономического развития двух революционных стран. Впрочем, даже в более развитой и европеизированной Финляндии сравнительно высокий уровень развития капитализма не обеспечил победы пролетарской революции. Хотя, согласно марксизму, эта страна объективно стояла к ней ближе, чем крестьянская Россия.

Характерно, что ранее в РСДРП Ленина из-за его стратегии и тактики не раз сравнивали с русским революционером ХIХ века Петром Ткачевым.

П. Н. Ткачев, как известно, желал установить социализм путем заговора профессиональных революционеров. Они должны были захватить власть и через собственную диктатуру обеспечить переход России к новому обществу. Как марксисты, большевики не могли пойти путем заговора. Но их идея партии-авангарда – меньшинства, которое безраздельно и диктаторски руководит строительством социализма – была всё же в ткачевском духе. Да и на практике рычаги руководства страной сосредоточились на самой вершине партии – в руках узкой группы вождей. Даже Ленин признавал, что важнейшие решения в правящей партии и в стране принимаются «олигархией» из партийных лидеров. В «Детской болезни «левизны» в коммунизме» он отмечает: «Партией, собирающей ежегодные съезды (последний: 1 делегат от 1000 членов), руководит выбранный на съезде Центральный Комитет из 19 человек, причем текущую работу в Москве приходится вести еще более узким коллегиям, именно так называемым «Оргбюро» (Организационному бюро) и «Политбюро» (Политическому бюро), которые избираются на пленарных заседаниях Цека в составе пяти членов Цека в каждое бюро. Выходит, следовательно, самая настоящая «олигархия». Ни один важный политический или организационный вопрос не решается ни одним государственным учреждением в нашей республике без руководящих указаний Цека партии». Похоже, Ильич и не догадывался какое мрачное пророчество таилось в его иронии насчет «олигархии»...

В определенном смысле, Ткачева и Ленина роднит также идея построить социализм в отсталой стране. Ткачев прямо писал в «Открытом письме господину Фридриху Энгельсу» (1874):

«У нас нет городского пролетариата, это правда; но зато у нас нет и буржуазии... Нашим рабочим предстоит борьба только с политической властью: власть капитала у нас еще в зародыше. А вам, милостивый сударь, небезызвестно, что борьба с первой гораздо легче, чем борьба с последней».

На что «господин Фридрих Энгельс» отвечал ему в статье «О социальном вопросе в России»: