Марлен Дитрих

Хильда побежала по боковой улочке к главной, призывая меня следовать за ней. Я быстро обернулась через плечо в надежде, что внезапная суматоха встревожит местных жителей. Однако только ленивые собаки приподняли уши да под окнами, из которых никто не выглядывал, ветер раскачал на провисших веревках стираное белье.

Отдуваясь, я остановилась рядом с Хильдой. Тротуар перед нами заполонили пешеходы, а по центру улицы, размахивая флагами и знаменами с изображением кайзеровского черного орла, валила толпа. Большинство демонстрантов были молодыми, в рубахах с закатанными до локтя рукавами, – рабочие и прочий люд с близлежащих фабрик, – обычный сброд, фыркнула бы мама. Они распевали: «Святой огонь, пылай! Гори, не угасай. За родину отцов любой из храбрецов с охотою готов рвануться в бой – за трон и рейх!»

– Это же «Heil dir im Siegerkranz»![26] – крикнула мне в ухо Хильда. – Видишь! Мы воюем!

Я не могла в это поверить. Демонстранты шли плотной ордой, а тем временем женщины с зонтиками от солнца и собачками на поводках, важные господа в котелках и гувернантки с разинувшими рты детьми аплодировали и приветственно потрясали в воздухе кулаками, как будто в город приехал цирк.

– Они обезумели? – спросила я, но никто меня не заметил.

Пение стало оглушительным. Оно разносилось эхом по широкой улице и поднималось к взъерошенному облачному небу, так что мы едва расслышали слабый звук школьного звонка.

– Нас сегодня отпускают раньше, – ахнула Хильда. – Побежали!

Она потащила меня сквозь толпу, пихаясь что было силы и расчищая нам дорогу. Таким манером мы добрались до приоткрытых ворот, за которыми теснились школьницы, желавшие посмотреть на шествие: глаза у всех были вытаращены, несоразмерно большие банты покачивались на головах, а учителя пытались не дать воспитанницам вырваться наружу.

Фрау Беккер заметила нас.

– Хильда, Мария! – грозно заревела она. – Немедленно зайдите внутрь!

Мы протолкались за ворота мимо других девочек и заработали каждая по щипку за ухо от учителей.

– Как вы посмели выскользнуть туда? – потребовала ответа фрау Беккер. – О чем вы только думали?

Хильда покосилась на меня. Педагоги полагали, что мы оказались снаружи, когда были открыты ворота, поэтому я быстро ответила:

– Мы только хотели узнать, что случилось. Далеко не уходили.

– Вы зашли слишком даже далеко, – возразила фрау Беккер. – Я вынуждена сообщить обо всем директрисе. Какая дерзость с вашей стороны убегать, когда мир вот-вот взорвется!

– Взорвется?!

Внезапно мнимая война стала пугающе реальной.

– Да. Его императорское величество поклялся отомстить за убийство австрийского эрцгерцога Франца Фердинанда. Германия должна защитить свою честь. Но как бы там ни было, война или нет, а ни одной девочке не позволено так нарушать дисциплину.

Фрау Беккер отвела меня и Хильду в кабинет директрисы. Пока нас подвергали суровой словесной выволочке, в результате которой мы получили неделю дополнительных уроков и лишились свободного времени во дворе, – прямо за воротами школы весь наш народ с головой погружался в катастрофу.

Глава 5

«Должна ли я?»

Мои пальцы замерли. Я посмотрела вниз, где у ног стояла корзина с пряжей от распущенных старых свитеров, которую я должна была превращать в перчатки, шарфы, шапки, и меня охватило отчаяние, а вечно голодный желудок тоскливо сжался.

– Ты что же, хочешь, чтобы наши храбрые мужчины страдали от обморожений, потому что ты устала? – сказала мама. – Мы должны это делать – это наша жертва в ответ на их жертвы. Перестань киснуть и закончи шарф. Я передам его на фронт с медсестрами запаса.

Я едва сдержалась, чтобы не глянуть на Лизель, выкатив глаза. Она тоже сидела за шитьем в похожей на пещеру гостиной резиденции фон Лошей в Дессау, куда мы переехали после того, как кайзер объявил войну.