Мародер

За беседой незаметно пролетело около часа. Не больно-то охотно делясь информацией, торговцы сами старались выкачать побольше. Почувствовав, что голова распухает, Ахмет церемонно раскланялся, попрощался с Осетином и направился собирать своих — ему не терпелось скорее оказаться дома и перенести услышанное на бумагу. В дверях его нагнал Жора и отвел в сторону. Недолгий разговор странно переменил Ахмета — никто не сказал бы, что хозяин взбешен, напуган, или обрадован, или еще что — но в лице его помалу сквозило и то, и другое, и третье, и шестнадцатое. О чем они говорили — никто из Ахметовых слышать не мог, но до самого Дома заговорить с ним никто не пытался.

Наутро он отправился к базарным в одиночку, и пришел вовремя — во внутреннем дворе Жорины помогальники строили людей с тачками. Ахмет, пристроив РПК, вытащил трубку с кисетом и присел на штабель доски, наблюдая за сборами каравана. Хмурые спросонья носильщики выкатывали из боксов тележки, плотно увязанные толстым полиэтиленом. Несколько десятников осматривали колеса, груз, дергали за грязные капроновые шнуры — но, видимо, придраться было не к чему: Ахмет не заметил, чтобы кто-либо из десятников выразил недовольство укладкой или грузом.

— Здорово, Ахмет. Не спится? Или этих провожать пришел? — штабель рядом с Ахметовой задницей прогнуло — подсел хозяин Дома базарных, Кирюха.

— Здорово, Вольфыч. Да ладно ты, надулся как хрен на бритву, не принародно же. А ты че из своей кучи малолеток вылез, растлитель? Я б зарылся поглубже и только перекуривать вылазил ба.

— Ух, допиздишься ты когда-нибудь, чурка наглая. Не, в самом деле, Ахмет, давай завязывай большого босса Жириком погонять.

— Щас проводим, и ты с меня сапоги сымешь, мухой метнешься к Индийскому океану, отпидарасишь там и с поклоном оденешь обратно.

— Щас проводим, и я тебя тщательно обдеру, а филе Осетину отдам. Потом выебу с егозой, потом с обоих бортов постреляешь,[170] и только потом добью. Может быть.

Закончив осмотр, десятники потрусили докладывать о готовности к воротам, где безмолвно ждали старшие, собранные по-походному. Бойцов видно не было — похоже, их задачей была разведка и фланговое охранение, а старшие обеспечивали арьергард. Вооружение впечатляло — ведь на старших висел эквивалент дневного оборота базара, причем за хороший день. Помимо «Каштанов» под мышкой у каждого, торговцы имели очень серьезные аппараты — самый здоровый сложил руки на печенеге[171] с дорогущим ПНВ-семнадцатым,[172] у двоих за плечами аж по РГ-шестому,[173] помимо новехоньких АКСов с ПБС-4.[174] Налегке, с «Грачом» за лифчиком да крутым бушнеллом[175]

на груди оставался один Жора. Ахмет отметил, как естественно, будто пришитая, висит на них многочисленная боевая нагрузка. Ничего не оттянуто, не болтается, не мешает.

— Да, давно парни ходят. Смотри, Кирюх, как у них ладно пригнано-то все. В лесу заметил бы — за пару верст бы обошел, ну их к черту.

— Теперь заходить будут, если в нашу сторону.

— Че, поладили с Жорой?

— Да вроде того. Он у меня весь кабель забрал, не весом, а метражом, прикинь. И еще просит. Только…

— Не очень это радует почему-то?

— Точно. А ты.

— А я потому и зашел. В нарды с тобой поиграть на эту тему.

— Молодец, что тянуть не стал. О, идет. Проводим человека.

Колонна уперлась в ворота, старшие заняли свои места — здоровяк с печенегом встал в голове, гранатометчики направились в хвост. Старший неторопливо двинулся к штабелю, Кирюха тоже поднял навстречу свою необъятную тушу.

— До встречи, хозяин. Благодарю за приют, удачи твоему Дому.

— Хорошей дороги, Жора. Счастливо тебе добраться, и чтоб безо всяких там моментов. Всегда буду рад тебя встретить.

Старший повернулся к сидящему на досках Ахмету. Тот отложил трубку и тоже поднялся, отвечая на рукопожатие.

— До встречи, Ахмет.

— До встречи, Жора. Удачной дороги.

Старший повернулся, и легкой походкой двинулся на выход — ворота уже распахивали сонные, только что сменившие ночной караул бойцы базарных.

— Ты, морда, совесть хоть какая есть у тебя? Дубль шесть, дубль пять! Случайно, да? — в который уже раз возопил Кирюха, получая домашний марс. Играли у Осетина, в пустой кафушке, запивая нарды кофейком да коньяком из махоньких капочек — обоим была нужна чистая голова. — Значит, говоришь, и к тебе тот же вопрос.

— Куда зарики цопаешь! Я выиграл! Да, че-то всурьез пробило товарища Жору на эту тему. Я думаю, что он поэтому и пришел. Точнее, прислали.

— Оп-па! Ну, наконец-то! Не тебе одному… А прикинь, Ахмет, у каких сурьезных дядь такие торпеды на сворке. Эх, марса не выйдет… Ну, получил?! Пошли, на улице посидим. Сань! Са-а-аньк! Направь нам еще по чашечке, будь добр!