Мародёр

Проснулся от запаха рыбных консервов — баба уже готовила завтрак, в приоткрытой форточке виднелось светло-серое небо. Позавтракали, неуверенно посмеялись над внезапным приступом паранойи. Оставив бабу убирать со стола, Ахмет двинулся в свою комнату — не дело оставлять на виду гранаты с вкрученными запалами да и вьюшку пора закрывать. Проходя мимо открытой двери в маленькую комнату, услышал, как по решетке прыгают синички. …Эх, ребята, нечего мне вам дать. Раньше б сала на нитке вам повесил… Э, ну-ка стоп. Чё-то синички какие-то несиничковые звуки издают…

Подкрался к щиту, потихоньку оторвал с гвоздиков одеяло, расщеперил стекловату, освобождая щель между досками. Точно! В щели — практически в упор — заиндевевшая рожа какого-то козла в красном шарфе, привязывающего толстую капроновую веревку к пруту решетки. Не получается — пальцы замерзли, не гнутся. Рядом маячат четыре головы в разномастных шапках, чуть поодаль — ещё несколько. Вместе со струйкой холода проникли звуки — особо не разобрать, но понятно: такие звуки характерны для группы долго стоящих на морозе людей.

…Значит, у подъезда — ещё больше. Не зря, значит,

 — думалось спокойно, но откуда-то из глубины души поднималась такая бешеная злоба, что Ахмет прокусил себе губу. Гаркнул бабе бежать вниз, вышло тихо, но, видимо, внятно — та сразу побледнела и исчезла. В руках оказались обе РГОшки, пальцы сами отгибали усики. Открыл на ширину ладони форточку в кухне, окликнул — внизу замерли сразу, не шепчутся, не перетоптываются. …Вряд ли, конечно, поможет, но дам возможность уйти добром. Для очистки типа совести… Громко спросил в форточку, нарочито спокойным тоном:

— Э, соседушки ёбаные, чево это вы, суки, удумали? Жить надоело?