Марпа и история Карма Кагью: «Жизнеописание Марпы-переводчика» в историческом контексте школы Кагью

Корни Ш.-в. восходят к раннебуддийскому положению об отсутствии вечной души, Атмана, в любой особи, в том числе в богах и буддах (пудгала-найратмья). Это означало полную несамостоятельность или несуществование самого по себе любого существа, собственного «я» (атман), души (джива), личности (

пуруша) и индивида (пудгала), кои суть лишь обозначения тех или иных сочетаний групп дхарма― частиц. Только они являются единственно реальными элементами бытия. Эта доктрина оказывала огромное влияние на все остальные разделы древнего буддийского Законоучения. Позднее она применялась и даже получила (шшшь о школах Хинаяны (II—VIII вв.), действовавших уже в спорах с Махаяной.

В первых же сутрах Великой Колесницы древнее положение было дополнено новым — дхарма-найратмья. Оно означает, что дхарма-частицы не имеют собственной самостоятельной реальной сущности. Именно эти два положения буддизма (древнее и махаянское) легли в основу формирования учения о пустотности. Чандракирти (VII в.) прямо указал, что ради освобождения всех живых существ бодхисатгве необходимо осознать бессамостность (анатман

) личности и отсутствие самосущего (нихсвабхава), которое Буддой объяснялось, с одной стороны, учениями об отсутствии самосущего в дхарма-частицах и вечной души в индивидах, с другой — учением о шестнадцати видах пустотности, которые Он обобщил в четырех категориях («Мадхьямака-аватара», VI, 179-180).

Различные версии сутр Праджня-парамиты, записанные в III—X вв., кодировали это учение в списках пустотности, состоящих из 2,7,14,16,18 и 20 пунктов. Нередко каждый из этих пунктов раскрывался в текстах пространными определениями и пояснениями.

Нужно различать теоретический и практический аспекты учения о пустотности. Первый помогал махаянским мыслителям найти решение ряду проблем буддизма, прежде всего, философского характера. Этим занимались Нагарджуна и его последователи, мадхьямики, II—V вв. Но и теоретический аспект учения имел практическое приложение и участвовал словом и мыслью в совершенствовании мудрости (праджня―

парамита), а также в деятельности по накоплению знания (джняна-самбхара), поскольку учение о пустоте помогало освободиться от ложных взглядов. Теория Ш.-в. классифицируется по подходам, основаниям и значениям.

Практическая сторона этого учения состоит в духовном совершенствовании бодхисаттв и представляет собой один из способов обретения всеведения на Пути к наивысшему Просветлению (бодхи). По-видимому, начиная с IV в. этот аспект наполняется содержательными практиками, о чем можно судить по текстам толкований на сутры Праджня-парамиты. Ш.-в. — центральное учение буддийской философии стран Дальнего Востока, тибето-монгольского и российского буддизма.

ШУНЬЯТА (санскр. siinyata, тиб. stong pa nyid, или пустота, пустотность) — краеугольная философская категория махаянского буддизма, являющаяся, во-первых, символом неописуемого абсолютного единства реальности, во-вторых, понятием, передающим значения всеобщей относительности, обусловленности, взаимосцепленности мироздания, отсутствия в нем какой бы то ни было самостоятельной, независимой сущности, в-третьих, объектом высших практик медитации. Термин «шуньята» встречается уже в суттах палийского канона, а также в текстах хинаянских школ, обозначая, как правило, отсутствие вечной души (атман) в индивидах и нетленных начал во вселенной. Так, «Маха-суньнята-сутта» («Маджджхима-никайя», 12) не только целиком посвящена понятию пустотности, но и относится к текстам практического созерцания. В сутрах Махаяны Ш. интерпретировалась как отсутствие самосущего в дхарма-частицах потока сознания, которые в Хинаяне обозначали подлинную и дискретную реальность. Категорией Ш. сделала школа Мадхьямиков, планомерно подвергавших деструкции все другие категории индийской философской мысли. Доказывая их несовершенство, недостоверность и абсурдность, Нагарджуна и его последователи тем самым обращали их в «пустые», не достойные внимания. Результаты полемико-теоретического «опустошения» сферы философского дискурса применялись в занятиях йогической медитацией, количество видов которых постоянно росло (в VIII в. было известно уже 20 видов пустотности). Но мадхьямики и йогачары (в этом вопросе полностью разделявшие взгляды первых) вовсе не стремились установить категорию Ш. вместо других категорий: поскольку пустотность свойственна всему, постольку это означает, что она свойственна и самой себе (или пустота пустотности).

Во всех своих аспектах Ш. изучалась и развивалась буддистами Китая, Японии, Кореи и Вьетнама, более того, ее дальневосточное истолкование оказало влияние на даосско― конфуцианскую философию, а также на многие формы культуры: поэзию, живопись, виды декоративного искусства и даже на мировоззренческие основы восточных боевых искусств. В тибето-монгольском, в том числе российском, буддизме Ш. — одна из главных категорий философской теории и религиозной практики.