Марш Смерти Русского охранного корпуса

Общими усилиями начали приводить эту банду в порядок. Несколько головорезов являлись зачинщиками этих дебошей. Несмотря на запрещение выходить со двора и на расставленных часовых, они умудрялись какими-то путями добывать водку (вернее, сербскую ракию), напиваясь до бешенства и начинали дебоширить. Ни уговоры, ни приказания не действовали. Начали сажать их в импровизированный карцер, а они стали выламывать в нем двери. Связали одного такого молодца, а он зубами грызет дверь так, что щепки летят». Взять ситуацию под контроль удалось, лишь предав зачинщиков беспорядков военно-полевому суду

[543].

Немецкими военными властями принимались меры по борьбе как с преступностью внутри русских частей, так и с самочинными грабежами населения в местах постоянной дислокации. В качестве примера приведем оглашенный в приказе по РОК от 15 июня 1944 г. приговор суда при 809-й полевой комендатуре (Ниш, командующий – оберст Ерих Фен), по которому стрелки Иосиф Мельничук и Иван Елисеев были приговорены к трем годам тюрьмы (второй – с лишением воинского звания). В первом случае осужденный, будучи часовым, вымогал вещи у местных жителей, а во втором – продал казенное белье и одеяло, а также украл часы у сослуживца [544]

.

В Парачине II батальон оставался недолго – уже 9 января он был переведен в Бор. Переброска не прошла незамеченной для разведки ЮАвО: в тот же день адъютант Парачинской четницкой бригады капитан II класса Димитриевич докладывал ее командиру Йовану Бокичу о двух эшелонах с русскими, которые должны были пройти через Метовницу в 9.00 утра и после полудня, предлагая атаковать их с целью захвата оружия. Бокич дал ответ, характерный для многих равногорских командиров, предпочитавших не ввязываться в открытое противостояние с оккупационными силами: «Русские нас не трогают. Кроме оружия не вижу резона менять положение. Если бы на нас напали, мы бы поступили как нужно. Поэтому не трогать их»[545].

В Боре, кроме прохождения трехмесячного курса обучения, русские роты посменно несли охрану 14 окружавших город и рудник бункеров. По воспоминаниям Черепова, имели место несколько нападений: 20 января был убит часовой у бункера № 8, а 7 мая дважды открывался огонь из двух винтовок по военнослужащим у бункера № 14, прикрывавшего боковой вход на рудник. Причем обстрел, вероятно, велся с чердаков построек на самом объекте.

Использовавшиеся при обучении итальянские холостые патроны были крайне опасны, так как, в отличие от большинства своих бумажных или деревянных аналогов, изготавливались из тонкой латуни. Из-за этого 6 июня произошел несчастный случай, когда во время занятий в небе показались американские самолеты, и была подана команда «полное укрытие». 18-летний стрелок 7-й роты Василий Костенюк из буковинских Вашковцев при залегании убрал карабин подмышку, но забыл поставить его на предохранитель и случайно зацепил курок. Остановить кровотечение из раны, «в которую можно было всунуть два кулака»,

с помощью индивидуальных пакетов не удалось, а санитарная машина прибыла слишком поздно, из-за чего солдат умер, не приходя в сознание[546].

В течение зимы 1943–1944 гг. в южных областях Сербии положение для оккупационных сил заметно усложнилось – фактически вдоль всей болгарской границы на востоке и юго-востоке почти до нынешней границы Косово на западе и до линии южнее Крушеваца, Алексинаца, Соко Баньи и Княжеваца на севере простиралась контролируемая партизанами НОАЮ «свободная территория». Противостоящие им болгарские (усиленная 27-я пехотная дивизия) и немецкие (1-й полицейский добровольческий полк «Сербия») подразделения удерживали внутри нее крупные города Ниш, Лесковац, Прикуплье, Грделица, Бела Поланка, Лебане, Власотинцы, а также полосы безопасности вдоль железнодорожных и шоссейных магистралей. В труднодоступных горных районах повстанцы фактически установили коммунистическую власть, проводили мобилизацию населения и развертывали на основе отдельных отрядов бригады и дивизии. Их снабжение активно осуществлялось по воздуху британской авиацией[547].