Марш Смерти Русского охранного корпуса

Говоря о многочисленных рейдах, предпринимаемых частями полка, можно сделать вывод, что грабежи и поборы местного населения при них не являлись чем-то из ряда вон выходящим. Унтер-офицер Сергей Вакар писал: «Конный взвод имел обыкновение во время разъездов завтракать с вином и водкой за счет благодарного населения, причем хозяина дома или сельского старосту предупреждали, что если он только попробует за угощение взять деньги, то он увидит, что будет…

Полковник Попов, как щепетильно честный и порядочный человек, всегда предлагал хозяину дома деньги за угощение, но, видя напоминающий кулак из-за спины полковника, хозяин всегда наотрез отказывался брать деньги. Это кончалось тем, что полк. Попов с искренней благодарностью жал руку хозяину дома, а при докладе немецкому коменданту Бора о результате разведки убедительно говорил, что местное население к нам отлично относится и даже не знает, как и угостить «дорогих гостей»[614]

.

Лейтенант Казанцев так же вспоминал о том, как проходили зачистки: «Экспедиция» заключалась в следующем. Маленький отряд человек 30 с офицером отправлялся рано утром километров 20–30 от Милановца. Конечным пунктом давалось обыкновенно какое-нибудь село, в котором по непроверенным данным собирались четники или партизаны. Задача – выяснить это, найти и отобрать оружие, а также председнику сделать «заказ», то есть чтобы это село к такому-то числу прислало или дров, или там корову, пару кабанов и т. д.

В этом же селе председник на наше косвенное или точное замечание «на брзу руку» устраивал завтрак или обед, с ракией, конечно. Плотно покушав, но воздержавшись от ракии, (конечно не совсем), отправлялись обратно.

Помню мою первую экспедицию, в которой я был гостем. Вел ее Коля Гамбурцев. Ему как-то удалось найти в селе несколько деревянных винтовок, которыми обучались молодые рекруты. Собственники этих винтовок поплатились физиономиями, а председник забран с собой на «суд». Потом выпущен»

[615].

На протяжении всего рассматриваемого периода в полку остро стояла проблема дезертирства. Например, 29 января стрелок I батальона Кирицев, следовавший вместе с тремя другими солдатами в Белград, сбежал во время остановки в румынской Оршове. С собой он унес карабин, 60 патронов и штык. Из-за этого эпизода командованием даже не рекомендовалось впредь отправлять русских транзитом через румынскую территорию. 1 мая из Больетина и Милановаца так же с оружием и боеприпасами дезертировали по двое бывших красноармейцев. Спустя восемь дней командующий обороной Железных Ворот обращал внимание, что в I батальоне все еще остаются 25 советских русских и требовал вывести их из состава подразделения, так как дезертиры не только могли способствовать снабжению повстанцев, но и послужить для них источником разведданных. Но 9 июня один из пропавших, обер-ефрейтор 2-й роты, вернулся. По его словам, он был в плену и содержался в заброшенной хижине, где с ним находилось шестеро четников. Они забрали его форму и сапоги, а затем отпустили. На следующий день после обнаружения данный военнослужащий прибыл в свою часть. Летом новые случаи дезертирства коснулись бессарабцев: 25 июня из Милановаца бежали двое солдат из их числа, а на следующий день из Градиште – еще один[616].