Марш Теней

Сначала на лице его появилось искреннее удивление, а взгляд стал страстным — настолько неожиданно, что Бриони поразилась. Но в следующий миг все исчезло, и Баррик надел свою обычную унылую маску безразличия.

— Тебе недостаточно быть принцессой-регентом, — проговорил он. — Ты ведешь себя как королева, точно меня и вовсе нет рядом. Ты поучаешь меня, с кем говорить, а с кем нет. Не исключено, что ты заставишь одну из фрейлин сделать вид, будто она меня любит, и следить за мной. Ты не должна так поступать, Бриони.

Баррик отвернулся, бросил на пол принадлежности для тренировки и вышел из оружейного зала. Двое стражников, молча стоявших в стороне, последовали за принцем.

— Это неправда! — крикнула Бриони. — Баррик, это неправда!…

Но брат уже удалился.

Она сама не знала, зачем отправилась туда. У Бриони было чувство, словно она идет против сильного ветра, пытаясь удержать в руках очень сложную и хрупкую вещь — что-то вроде одного из приборов Чавена, но гораздо большего размера. Временами ей казалось, что королевская семья проклята.

Тяжеловооруженный стражник не хотел пускать ее в подземелье. Бриони спорила с ним. Принцесса-регент могла делать все, что заблагорассудится, но она знала: если продолжать настаивать, стражник обратится к Авину Броуну, а этого как раз девушка и не хотела. Бриони сама не понимала причин своего поступка. Тем более она не смогла бы объяснить его лорду коменданту.

В конце концов она окликнула узника через зарешеченное окно. Сначала никто не ответил. Она позвала снова и услышала шорох и глухое звяканье цепи.

— Бриони? — услышала она.

Его голос утратил почти всю свою силу. Принцесса наклонилась к окну, пытаясь разглядеть Шасо в полумраке.

— Чего вы хотите? — спросил он.

— Поговорить, — ответила Бриони. Из камеры веял ужасный, отвратительный запах. — Я… я хочу задать вам вопрос.

Шасо поднялся на ноги. Сейчас он больше походил на тень. Он двигался медленно, подтягивая цепи, закрепленные на лодыжках, и остановился почти у самой двери. В темнице царил мрак, и только факел на стене за спиной принцессы освещал лицо узника. Но даже при слабом свете она заметила, как похудел Шасо: плечи его по-прежнему были широкими, но шея казалась совсем тонкой. Когда он повернул голову, чтобы лучше рассмотреть девушку — в огне факела, должно быть, он видел лишь ее силуэт, — Бриони заметила, что под кожей четко прорисовывается его череп.

«Милосердная Зория!» — мысленно воскликнула она.

— Что вам нужно? — вновь спросил Шасо.

— Почему вы не говорите, что произошло на самом деле?

Бриони изо всех сил старалась говорить спокойно. Достаточно того, что она плачет у себя в комнате. Но здесь, перед угрюмым стариком, на глазах у стражника, делавшего вид, будто не слушает, она себе этого не позволит.

— Что произошло той ночью, — настаивала она. — Я хочу вам верить.

— Только вы.

— Нет, не только я. Давет тоже считает, что Кендрика убили не вы.

Шасо долго молчал.

— Вы говорили с ним? Обо мне?

Бриони не поняла, удивился он или рассердился.

— Он был послом похитителя нашего отца, — сказала она. — Он тоже мог оказаться убийцей. Мы не раз с ним беседовали.

— Вы сказали «беседовали»?

— Он уехал. В Иеросоль, к своему господину Дракаве. Но он утверждал, что вы благородный человек и не способны нарушить клятву семье Эддонов, как бы все это ни выглядело.

— Он лгун и убийца. Ему нельзя доверять, — сказал Шасо холодно и резко, и Бриони очень трудно было скрыть гнев.

— Даже когда он заявляет, что вы невиновны?

— Если моя невиновность зависит от слова этого человека, меня следует сейчас же отправить к палачу.

Бриони так сильно ударила рукой по решетке, что стражник от неожиданности подскочил и поспешил к ней. Она жестом отправила его обратно.

— Будьте вы прокляты, Шасо дан-Хеза, будь проклято ваше упрямство! Вам приятно все это? Вы сидите в темноте и радуетесь, что мы показали, как мало вас ценим? Торжествуете при мысли о том, какой неблагодарностью мы отплатили за вашу верную службу? — Она еще ближе склонилась к решетке и продолжала свистящим шепотом: — Мне трудно поверить, что вы могли убить моего брата. Зато я легко представляю, как вы дали бы убить себя, а то и сами бы сделали это, назло нам.

И снова Шасо промолчал, свесив на грудь огромную голову. Он так долго не отвечал, что Бриони начала беспокоиться: а вдруг измученный заточением узник заснул стоя или даже умер, как рыцарь Силас из Перикала? Силас остался на ногах с дюжиной стрел в теле — так, во всяком случае, говорится в поэме.

— Я ничего не могу сказать про ту ночь, кроме того, что я не убивал Кендрика, — наконец отозвался Шасо. Голос старого оружейника прерывался, словно от сдерживаемых слез, но Бриони знала, что Шасо не мог заплакать. — Я должен умереть. Если вы на самом деле желаете мне добра, принцесса Бриони, не приходите больше ко мне. Это слишком больно.

— Шасо, что?…