Марш Теней

Она проснулась мокрая от пота, сердце ее бешено колотилось, в голове гудело, а кожа зудела так, будто она пролежала в одном из больших ульев храма, покрытая жужжащим ковром из священных пчел. У нее было чувство, что ее использовали — возможно, ее же сны — и вываляли в грязи. Постепенно сердце успокаивалось, по всему телу разливалось тепло, и она испытала если не наслаждение, то, по крайней мере, облегчение.

Киннитан лежала на спине в своей кровати, задыхающаяся и обессиленная. Ее руки блуждали по груди, пока не нащупали под легкой тканью ночной рубашки затвердевшие соски. Киннитан села, потрясенная и взволнованная. Воспоминание о ненасытной темной пасти еще владело ее мыслями. Она вскочила на ноги и отправилась принимать ванну. Вода осталась с прошлой ночи и совсем остыла, но Киннитан не стала звать служанок, чтобы те принесли горячей. Она с радостью села в холодную ванну и, подняв ночную рубашку до шеи, стала омывать тело, пока не задрожала от холода. Не переставая дрожать, она опустила рубашку и полностью погрузилась в неглубокую ванну, прижав подбородок к коленям. Ткань намокла и прилипла к телу, словно образовала второй слой кожи.

Остаток дня прошел спокойнее, хотя бесконечные монотонные молитвы и питье «крови солнца» были отвратительны, как и всегда. Если Пангиссир или автарк пытались таким способом ее убить, они делали это до смешного медленно. Единственное, что им удалось, это сделать ее несчастной.

Сразу после вечерней трапезы пришла служанка, делавшая прически, чтобы закрасить ее рыжую прядь — прядь ведьмы, как говорили в детстве друзья Киннитан. Луан и еще одна избранная, подружившаяся с Киннитан в первые дни пребывания девушки в обители Уединения, решили, что жене автарка не пристало быть вульгарной. Служанка высушила волосы и уложила их в красивую прическу: всегда оставался один шанс из тысячи, что именно в этот вечер автарк наконец позовет ее. Киннитан старалась сидеть спокойно, потому что служанка имела привычку царапать ее острием заколки, а потом долго извиняться.

«Едва ли она позволяет себе такое с Аримоной».

Киннитан было неприятно думать о главной жене. После того визита не последовало ни новых приглашений, ни знаков враждебности. Зато нетрудно было заметить, как другие жены и невесты автарка, считавшиеся подружками Вечерней Звезды, наблюдают за новенькой и не скрывают своей неприязни. Ну что ж, они могут воображать себя подругами великой женщины, но вряд ли сама Аримона считала их таковыми. Киннитан думала, что в жизни главной жены не было места для подруг или приятельниц.

Служанка закончила прическу как раз тогда, когда солдаты на стенах произнесли ритуальные слова вечерней смены караула:

— Ястребы возвращаются. На перчатку! На перчатку!

Киннитан не сомневалась, что и сегодня автарк не изменит себе и не пришлет за ней, поэтому у нее останется пара часов до сна, приносившего лишь беспокойные видения. Она решила, что совершит вечерние молитвы, а потом почитает книжку. Одна из невест автарка, младшая дочь короля какой-то пустынной земли на юге Ксиса, одолжила ей сборник стихов знаменитого поэта Баз'у Джева с прекрасными иллюстрациями. Киннитан уже прочла несколько стихотворений, и они ей очень понравились: в них воспевались пастушьи племена, жившие высоко в суровых горах и называвшие себя «людьми облаков». В стихах говорилось о свободе и простоте их жизни, что тоже привлекало Киннитан. Молодая принцесса из пустыни казалась очень милой, и Киннитан лелеяла надежду, что когда-нибудь они станут подругами, тем более что обе были самыми молодыми в обители Уединения. Но это не значило, что Киннитан забыла о предосторожностях. Она никогда не прикасалась к книге без перчаток. В первые же дни после ее приезда сюда она услышала несколько весьма поучительных историй, и среди прочих — историю столетней давности о главной жене, что избавилась от соперницы, смазав ядом уголки страниц книги.

Эта история красноречиво говорила о нравах обители Уединения — не только о готовности убивать, но и о способности старшей жены автарка ждать неделями, а то и месяцами, пока новая фаворитка порежет палец и яд с уголка страницы попадет в ее кровь. Что бы ни говорили мужчины о женщинах и их непостоянстве, обитель Уединения была тем местом, где терпение и коварство царствовали безгранично, особенно если ставки были высоки. А какая ставка может быть выше, чем дать шанс своему ребенку взойти на трон самой могущественной империи мира?

Киннитан с нетерпением ждала того часа, когда в перчатках или без них сможет снова насладиться прелестной простотой стихов Баз'у Джева. Но, к ее огромному разочарованию, едва служанка закончила свою работу, появился посыльный. Так часто случалось в обители Уединения.