Маршал Берия. Штрихи к биографии

В новой должности Лаврентий Павлович освоился очень быстро. Он уже получал от Сталина специальные задания. Вождь, например, поручил Берии поиск бывшего наркома внутренних дел Украины Александра Ивановича Успенского, разыгравшего самоубийство. Успенский, ко всему прочему, слыл выдвиженцем Ежова, и его исчезновение стало первым звоночком скорого падения «железного наркома». Второй его протеже, Михаил Иосифович Литвин, успел застрелиться в Ленинграде уже после звонка от Берии с приказом выехать в Москву. Успенского в апреле 1939 года задержали на станции Миасс и этапировали в зловещую Сухановскую тюрьму, в камеру по соседству с патроном – Н. И. Ежовым.

Руководитель разведки

Тут еще, как специально, бежал один из самых верных резидентов НКВД на Западе Александр Орлов. Он исчез с женой, дочерью и 60 тысячами долларов США. Проблема заключалась в том, что Орлов располагал сведениями о советской агентурной сети в Европе, а для Сталина ее потеря стала бы сильным ударом – вождь активно готовился воевать с империалистами. Ликвидацию Орлова вождь поручил Берии – руководство разведкой и контрразведкой входили в круг его служебных обязанностей. Для Лаврентия Павловича это был хороший знак, что нельзя сказать о его непосредственном руководителе. Сталин четко дал понять, что Ежов уже лишь формально руководит Комиссариатом внутренних дел.

В один из тех знаменательных для Берии дней, ровно в одиннадцать часов утра, в кабинет Ежова с красной коленкоровой папкой в руках вошел Лаврентий Павлович и, поздоровавшись, небрежно плюхнулся в кресло. Между руководителем и подчиненным далее произошел любопытный разговор:

– Хорошо он с нами обошелся, провел как мальчишек, – начал Берия и сделал паузу. – Но ему помогли, – быстро продолжил он.

– О ком речь? – глядя прямо на своего заместителя, спросил Ежов.

– Я в ЧК уже не первый год и раскрыл множество разных дел. Я знаю и хорошо чувствую руку предателя, – пропустив мимо ушей вопрос, продолжал Лаврентий Павлович.

– Ты считаешь, что у Орлова есть сообщники? – поспешил спросить нарком.

– Конечно. Удивительно, что ты пошел у него на поводу… – улыбнувшись, ответил Берия.

Разговор продолжался еще некоторое время, и закончил его Лаврентий Павлович.

– Срывается наша операция по Троцкому, – быстро бросил он. – Агентура для нее известна Орлову, и ее нельзя использовать против врага. Дело нужно отложить, но кому– то придется за это серьезно ответить.

Берия встал, бросил взгляд на стол Ежова, где стоял наполовину пустой графин с водкой, и добавил:

– Ты уже принял с утра? Нехорошо это, Николай, о здоровье подумай, да и перед людьми стыдно… – Берия сделал паузу и, растягивая слова, сказал: – Ты ведь нарком НКВД. Ну, прощай, мне пора.

Отношение Берии к Ежову характеризует история с испанским золотом, принятым на хранение Гохраном. Речь идет о части золотого запаса Испанской республики в слитках и драгоценных камнях, переправленного агентами НКВД в Москву. Берия поручил Судоплатову проверить, все ли из переданного испанцами доставлено в Москву: по данным одного из агентов, часть драгоценностей осела в карманах руководства испанской резидентуры. Для доступа в Гохран подписи заместителя наркома Л. П. Берии оказалось недостаточно и требовалась подпись Ежова и Молотова, причем нарком внутренних дел должен был поставить резолюцию первым. Судоплатов пожаловался, что не может найти Ежова, на что Берия раздраженно ответил:

– Это не личное дело, а срочное государственное. По шлите к Ежову курьера, он на даче.

Так мог говорить только тот, кто чувствовал себя хозяином положения.

Сталиным для низвержения наркома уже все было подготовлено. Быстро нашелся доносчик – начальник Управления НКВД по Ивановской области майор В. П. Журавлев, сообщивший в Политбюро об игнорировании Ежовым преступных действий кандидата в члены Политбюро П. П. Постышева, сотрудника НКВД М. И. Литвина и сотрудника НКВД А. П. Радзивиловского. Заведенное уголовное дело на новых «врагов народа» раскручивалось все быстрее.

П. П. Постышев

Реабилитированный ныне Постышев прославился активным участием в поисках и яростным искоренением «врагов народов», причем в самых неожиданных местах. На спичечных этикетках он находил профиль Троцкого – в результате в нескольких городах Поволжья люди сидели без спичек, которые изъяли из продажи и уничтожили. Тех, кто сделал «вражеские» спички, осудили по всей строгости советских законов.

Но Постышев не унимался. Обстоятельно изучив обложку школьной тетради, он вновь нашел ненавистный профиль – по его приказу тетради изъяли из продажи, а работников типографии, оказавшихся, ко всему прочему, японскими шпионами, арестовали и судили. Кушал однажды колбаску неизвестный герой страны – простой партийный работник, и почудились ему контуры свастики на розовом упругом разрезе. Бдительный товарищ тут же сообщил Постышеву, и разгневанный борец с врагами приказал изъять колбасу из продажи. Угадайте, что сделали с работниками колбасного завода? Правильно, кого расстреляли, кого отправили на Колыму.