Маршал Конев

В результате этих и многих других мер, предпринятых командованием фронта и лично маршалом Коневым, вся первая оборонительная полоса, тянущаяся вдоль западного берега Нейсе, была прорвана уже утром 16 апреля. А к исходу первого дня наступления передовые корпуса вели бои на второй оборонительной полосе противника, что на полпути между реками Нейсе и Шпрее. 17 апреля на правом фланге была прорвана и вторая полоса обороны врага с её многочисленными инженерными сооружениями, развитой системой огня и минными полями. Войска 3-й и 5-й гвардейской армий, отразив сильные контратаки противника, устремились к третьей полосе. В это время передовые бригады 3-й и 4-й танковых армий, преодолев Нейсе, ринулись вперёд, к Шпрее, встречая на пути подходящие к фронту немецкие резервные дивизии, громя их на дорогах и в пунктах сосредоточения. Уже к концу второго дня наступления третья полоса обороны врага была, как образно охарактеризовал это Конев, проткнута танкистами с ходу, а на третий день наши войска на плечах отступающих гитлеровцев форсировали реку Шпрее. Все десять дивизий, которые Гитлер бросил против войск 1-го Украинского фронта, были частью разбиты и отброшены за Шпрее, а частью оттеснены на правый и левый фланги, то есть к городам Котбус и Шпремберг, где их надо было ещё окружить и добить.

* * *

Для человека, не посвящённого в детали замысла Берлинской операции, казалось, что наступление наших войск в полосе 1-го Украинского фронта идёт весьма успешно. Так, в частности, думал и корреспондент газеты Иван Барсунов, который еле поспевал за наступающими подразделениями, чтобы быть в курсе дела и обеспечивать газету свежей правдивой информацией, писать о мужестве и героизме воинов — пехотинцев, связистов, артиллеристов, инженеров, миномётчиков и особенно близких его сердцу танкистов. Оказавшись вблизи переправы через Шпрее, он вдруг увидел, как в жёлтом комбинезоне на открытом «Виллисе» медленно продвигается к реке командующий фронтом. Барсунов очень обрадовался такой встрече и устремился к нему, благо, в «свите» его знали.

— Корреспондент газеты «За честь Родины» майор Барсунов, — отчеканил он маршалу.

— Знаю, знаю, здравствуй, корреспондент. Успеваешь что-либо передать в свою редакцию?

— Нет, не успеваю, товарищ маршал, — честно ответил Барсунов. — Всё движется только на запад, а мне частенько необходимо передавать материалы в обратном направлении. Вот и сейчас статья уже написана, а переслать в редакцию не с кем…

— Ну, это не проблема, — улыбаясь, ответил Конев. — Там позади, за нами едет начальник политуправления генерал Шатилов. Передайте ему, а он уж найдёт способ доставить материал в нужный пункт.

— Спасибо, товарищ маршал, — идя рядом с медленно продвигавшимся «Виллисом», сказал Барсунов и тут же задал, как ему потом показалось, наивный вопрос: — Скажите, пожалуйста, товарищ маршал, каково ваше мнение о темпах наступления наших войск: всё ли идёт по намеченному плану?

— Ничего себе вопрос. Даже Сталин меня об этом ещё не спрашивал, а ты…

Барсунов стушевался, покраснел, как ему показалось, вызвал гнев командующего: мол, лезешь ты, корреспондент, куда тебя не просят. Занимайся своим делом, стратег…

Командующий фронтом тем временем молчал. Его взгляд был устремлён вперёд, и он, видимо, был чем-то очень озабочен. Барсунов хотел уже поблагодарить маршала и отойти от совсем остановившейся машины, как вдруг Конев повернулся и заговорил вновь:

— Что ж, корреспондент, вопрос законный: как идёт наступление — по плану или нет… Скажу тебе прямо, тут секрета нет, хотя и не для печати.

— Разумеется, товарищ маршал, — поспешил уверить Барсунов. — У нас в редакции такой строгий цензор, что ничего лишнего не пропустит.

— Наступление развивается хорошо, — продолжал маршал в раздумье. — Даже можно сказать — успешно. Но не на всех участках одинаково. Особенно отстают фланги — левый, да и правый тоже. Отсюда и общий темп наступления ниже запланированного…

Маршал опять на минуту замолк, думая о чём-то своём, важном, что не положено знать корреспонденту фронтовой газеты.

Потом снова повернулся, внимательно взглянул в лицо Барсунову и, как бы беседуя сам с собой, заговорил увлечённо: