Маршал Конев

Путешествуя по Берлину, Иван Барсунов вдруг увидел, что к Бранденбургским воротам подходит группа военных 6 лейками, автоматами, кинокамерами, блокнотами, и тоже устремился туда. Да, это была его журналистская братия, в том числе и из редакции газеты «За честь Родины», действовавшие, как и он, с другими частями и дивизиями. Всем хотелось оставить свои автографы и сфотографироваться на память. Потом Барсунов уединился, чтобы подготовить материалы для газетного разворота, в котором, кроме собственного очерка, будут напечатаны организованные им статьи и заметки от участников заключительных боев за Берлин, чтобы вечером передать всё это в редакцию с уезжающим туда сотрудником Александром Верхолетовым, боевым, неутомимым журналистом-побратимом.

16

Маршал Конев был доволен тем, как успешно развивались бои по окружению и уничтожению берлинского гарнизона: войска 1-го Украинского фронта, особенно 3-я и 4-я гвардейские танковые армии, по его приказу повёрнутые на северо-запад, 30 апреля соединились с танкистами 1-го Белорусского фронта, замкнули кольцо окружений теперь уже вокруг всего Берлина и после совместного штурма города поставили гитлеровцев в безвыходное положение. Началось массовое пленение врага. В ночь на 1 мая над зданием рейхстага взвилось красное Знамя Победы, а днём из Москвы сообщили, что все вопросы, связанные с переговорами, прекращением военных действий в Берлине и последующей полной капитуляцией войск противника должен решать командующий 1-м Белорусским фронтом маршал Г. К. Жуков. Конев, будучи равноправным участником боев, по существу, отстранялся от решения проблем, связанных с судьбой Берлина, но постановление Ставки он воспринял спокойно. Действительно, берлинскими делами должен заниматься один человек. И то, что это поручалось Жукову, рассуждал Конев, тоже правильно: кому как не заместителю Верховного Главнокомандующего решать от его имени все возникающие на месте сложнейшие вопросы послевоенного устройства не только Берлина, но и Европы.

Пока Иван Степанович над всем этим думал, по ВЧ раздался телефонный звонок из Москвы. Он сразу узнал глуховатый голос Верховного:

— Здравствуйте, товарищ Конев.

— Здравствуйте, товарищ Сталин! Поздравляю вас с Первомаем!

— И вас поздравляю, товарищ Конев. Как у вас дела, как празднуете в Берлине?

— Дела идут хорошо, товарищ Сталин. Хороший Первомай.

— Молодцы. Передавайте поздравления и вашим войскам. — Сталин немного помолчал, потом добавил: — Послушай, Конев, ты знаешь, что в Праге готовится восстание (впервые обратился он на «ты»).

— Нет, товарищ Сталин.

— Надо помочь нашим братьям. Я хотел, чтобы именно ты взял столицу Чехословакии. Понял?

— Понял, товарищ Сталин. Малиновскому дальше, чем нашим войскам…

— При чём тут Малиновский? — возразил Сталин.

— Я о том, что мы ближе, чем наши друзья, — сделал ударение Конев на последнем слове, давая понять, что под этим подразумевает союзников, которые тоже стремятся побыстрее занять столицу Чехословакии.

— Жду от тебя план операции по освобождению Праги…

План разработали в течение нескольких часов и на следующий день доставили в Москву, где он был рассмотрен в срочном порядке, и уже в полночь Сталин сообщил Коневу, что план принимается и можно приступать к его реализации, но предупредил:

— Город не бомбить! Надо сохранить древнюю столицу от разрушений…

Иван Степанович и сам, без напоминания, давно решил освобождать крупные города Польши, а затем и Чехословакии без бомбёжек и по возможности без артиллерийской подготовки, чтобы обезопасить ценности и жилые здания. Это решение ещё более окрепло, когда он узнал о начале восстания жителей Праги против гитлеровских оккупантов. По собственному опыту маршал хорошо знал, на какие кровавые злодеяния способны фашисты, когда сила была на их стороне.