Маршал Тухачевский. Мозаика разбитого зеркала

То есть диверсанты действительно были. О них и писал И. Г. Старинов, которого в 1937 году тоже вызывали в НКВД на предмет «чистосердечных признаний» о подготовке диверсантов и создания тайных складов и баз для свержения советской власти. И предназначались они для действий в тылу противника в случае вторжения его в глубь территории СССР. А во вредителей, которые должны были взрывать мосты и железные дороги в тылу своей армии

(возвращаясь к «Плану поражения»), они превратились уже в преломлении кривого зеркала с Лубянки. «Ну а там как следователь перепишет дело: «При аресте вдруг случайно обнаружили мертвое тело…»

Эти показания еще нуждаются в переводе с «лубянского языка».

Точно такое же кривое зеркало представляют собой и так называемые «Показания о возникновении и развитии заговора» от 1 июня 1937 года.

Приведем несколько примеров.

В показаниях М. Н. Тухачевского от 1 июня стержнем проходит тема всеобщего, в том числе М. Н. Тухачевского, недовольства «политикой партии в деревне». Вопрос не в том, что в линии на форсированную коллективизацию и в «наступлении на кулака», если смотреть на них с сегодняшней позиции постзнания, было что критиковать уже потому хотя бы, что они привели в конечном счете к массовому голоду в сельхозпроизводящих районах Украины, Казахстана, на Кубани и на других территориях. И даже не в том, что в конце 1920-х годов «политику партии в деревне» критиковали очень многие²⁴. Вопрос в том, что в 1937 году такая «критика» могла быть опасной²⁵

. Без сомнения, все негативные последствия, связанные с форсированной коллективизацией, – рост социальной напряженности, всплеск недовольства и прямого насилия в деревне, до армии доходили и так или иначе должны были находить в ней определенный отклик. Ведь подавляющее большинство красноармейцев, а также младшего и среднего начкомполитсостава были выходцами из деревни и связи с крестьянской средой не порывали. Высший командный состав РККА тоже в значительной степени был уже рабоче-крестьянским по своему составу. Но М. Н. Тухачевский прямого отношения к деревенским делам и к коллективизации не имел ни малейшего. Так что ничего конкретного он добавить не мог. Это не его профиль – колхозное строительство. Так что это очевидная установка следствия – привязывать М. Н. Тухачевского едва ли не к любой существовавшей на территории СССР «группировке», которая к 1937 году могла считаться «антисоветской».

То же касается и «признаний» М. Н. Тухачевского о взаимоотношениях с Военно-политической академией имени Н. Г. Толмачева (ВПАТ), впоследствии переименованной в Военно-политическую академию имени В. И. Ленина, суть которых полностью искажена и извращена до крайности.

В «показаниях» М. Н. Тухачевского от 1 июня 1937 года этот сюжет выглядит следующим образом: