Марсианин: Цандер. Опыт биографии

Марс. База Цандер.

5 сентября 2032 года.

Август 1887 года. Погода стоит чудесная. Рига солнечная, умытая теплыми дождями, красавица, ни на кого не похожа, как и подобает истинному Городу. Стокгольм далеко пустил в себя море — заливы, проливы. Кенигсберг строгий, камень в нем холодный. Таллин — чудо, но зажат крепостным кольцом. Рига сумела соединить простор и уют. До залива далеко, но от Даугавы уже пахнет морем, и ветер Балтики норовит сорвать с головы сухопутную шляпу.

В тот август в Риге только и разговоров было, что о предстоящем затмении Солнца. И в лавках, и в университете, да и просто в гостях обсуждали, как оно все случится, до какой же степени померкнет белый свет, сверяли точный срок и коптили стекла. Все началось 7 августа[1], как предсказали астрономы, продемонстрировав еще раз магическую точность своей науки и пугающую непокорность ее земной воле. В 5 часов 52 минуты черный диск Луны накатился на Солнце, оставив узенький яркий серпик. Пепельная мгла накрыла город. Тревожный птичий гай кружил над шпилями Петра, Екаба и Яня, во дворах выли собаки. Все шло по науке, но было как-то не по себе. Дамы нервничали, мужчины бодро посмеивались, держались так, будто происходящее им не в новинку. Но вот Луна сдвинулась, все опять засияло, заблестело, и жизнь оказалась еще прекраснее! Затмения Солнца полезны, ибо время от времени напоминают нам о том, что мы имеем, но не ценим.

Не успели еще до конца обсудить великое явление природы, как в ночь с 10 на 11 августа вдруг пошел звездный дождь. Сотни ярких линий штриховали черное небо, из темных тихих вод Даугавы навстречу им неслись отражения метеоритных хвостов, и все напоминало, казалось бы, щедрую карнавальную иллюминацию, призывающую к веселью, если бы вновь вослед затмению не оставляло сковывающее дух сознание, что стихии эти нам неподвластны и к судьбам нашим равнодушны.

В день звездопада — 11 августа — родился Фридрих Цандер. И потом, как только заговаривали о дне его рождения, всегда вспоминали этот звездный дождь в темном августовском небе. Он так часто слышал о нем, что начинало казаться, будто и сам он помнит его, — так бывает в детстве, когда реалии и фантазии сплетаются в единую нить первых воспоминаний жизни почти нерасторжимо. Ему было почти 40 лет, когда он написал: «…это явление… оставило глубокий след в моем представлении. Уже с детства я любил стоять у окна и смотреть на звезды в темные зимние вечера».

Чаще других о метеорном дожде рассказывал отец.

Артур Константинович был высок, статен, красив.

Род вел из купцов. В Риге окончил губернскую гимназию, а в двадцать лет отправился в Дерпт[2] изучать медицину — Дерпт славился своим старейшим университетом, корни которого уходили в XVII век, в академию Густавиана. Потом — благо средства позволяли это — учился в Вене. Наконец вернулся в Ригу, защитил докторскую диссертацию, начал практиковать. Слыл (впрочем, вполне заслуженно) человеком левых убеждений, атеистом и демократом. Не всем коллегам его нравилась табличка у калитки на трех языках — латышском, русское и немецком: «Неимущих осматриваю бесплатно».

Отец много читал и был неравнодушен к наукам. Особенно увлекался астрономией, географией, воздухоплаванием и в отличие от некоторых людей, склонных замыкаться в своих изысканиях, напротив, всегда готов был поделиться известным ему и привлечь других в круг своих увлечений. Он преподавал в Рижском мореходном училище хирургию, и моряки постоянно подпитывали его любознательность своими рассказами о дальних странах и диковинных существах, там обитающих, дарили ракушки, чучела, а иногда птиц, черепах и другую живность, которой в доме доктора Цандера всегда было в избытке. От его змей и крокодила нервничала городская санитарная инспекция и даже пыталась приструнить доктора строгими актами. Артур Константинович был тем, кого тогда называли теперь почти забытым и даже чуть ироничным словом «естествоиспытатель». Он ставил нехитрые опыты, вел наблюдения и записывал итоги, давая детям своим пример добротной, основательной немецкой пунктуальности, которую люди разбросанные желают изобразить как признак умственной ограниченности, но которая на самом деле в разумной пропорции полезна в любом деле. Качеством этим отмечены были многие замечательные люди разных сфер деятельности, кстати, и великие современники Артура Константиновича в Петербурге: поэт Александр Александрович Блок и физиолог Иван Петрович Павлов. Но не будем отвлекаться. О результатах наблюдений своих доктор Цандер докладывал на заседаниях Рижского общества естествоиспытателей, где начал особенно активно сотрудничать как раз в год рождения Фридриха, а вскоре стал членом правления этого общества и душой естественнонаучного собрания коллекций Домского музея, которые во многом пополнялись и его трудами: более двух тысяч экспонатов переселились из квартиры доктора на музейные стенды.