Марсианская сага

И небо взяли под прицел,

Чтоб не давать проход врагу.

К ним есть проходы под землёй,

Как муравьиные ходы,

За годы разрослись они,

Чтоб мог быстрей солдатский строй,

Добраться в случае войны.

Пылит дорогою конвой -

На базу мчат грузовики,

С Китая груз везут они,

Но с Европейской стороной

Торговли связь разорвали.

В колонии живёт народ,

Навскидку тысяч шестьдесят,

Из них всех больше работяг -

Их тридцать тысяч. Словно скот

Их для работ в земле растят.

Пять тысяч – численность солдат,

Чтоб как-то фронт перекрывать,

К работам могут привлекать,

И их большой, военный штат,

Но им привыкли всё давать.

Продуктов вдоволь. Быт казарм,

Намного лучше, чем внизу.

Стоят казармы наверху,

Чтоб притворялся Высших план -

Держать народную узду.

Из них особый класс – спецназ

Они – элита из элит

Кто оказался среди них -

Тот предан власти за свой шанс,

Намного лучше прочих жить.

Учёных сотня. И чиннушь,

Еще на сотню в их рядах.

Живут вверху они в садах,

И старшими над сотней служб,

Стоят и правят кое – как.

Осталось тысяч двадцать пять -

То дети, жёны, старики,

У всех их есть свои труды,

Ведь здесь привыкли выживать,

Как только прибыли с Земли.

Привыкли и нашли пути,

Как строить, шириться и быть,

Изобретать, садить, творить

Дар человеческой руки -

Трудом планету изменить!

С едой решили так вопрос:

Внизу был найден странный слой,

Похожий сильно на Земной –

В экосистему эту вхож

Бактерий малых целый строй.

Из них создали пару каш

Похожих вкусом на носки –

Но в них есть сытность и белки,

Поэтому рабочий класс

Кормили в основном они.

Как говорят – такая тварь,

Живущий где-то человек,

Что он привыкнет за свой век,

К условиям, где даже сталь

Порою гнётся от планет.

-3-

В тот день подняли смену рано,

И рев сирен наполнил блок,

Кричал бугор: "Вставай народ!

Должны сегодня мы металла,

Добыть двойную норму в срок!"

Коверкал голос репродуктор,

Хрипела на пределе связь:

– Ну, Саша! Полно тебе спать!

С улыбкой мама, как инструктор,

Старалась сына раскачать.

Отец давно погиб на шахте

Обвал бригады не щадил…

С тех пор практически один,

Пахал на шахте Александр -

Главу семьи он заменил.

С рожденья – номер и число

Фамилий руссы не носили

Лишь на запястье выводили,

С рожденья чёрное ярмо,

Да так и в базу заносили.

У Саши номер триста восемь

А имена… то прошлый век

Но все же гордый человек

Назло системе имя носит -

Хоть самовольство – это грех.

Рабочие устои чтили

Превыше чем сухой закон -

Почти что каждый наделен

И именем, что наградили

Его родители потом.

Поэтому, смешно до боли

И отчество от папы есть.

Романович. Большая честь!

При этом в середине номер –

Фамилий в блоках просто нет.

Он в двадцать лет с седой главою,

Ходил в глубокие места,

Куда еще совсем едва,

Пробились люди малой кровью -

Ценою жизни горняка.

"Что им горняк? Лишь единица"

Подумал Саша, хмуро встав,

Вот только дрогнули уста,

Горняк тот другом приходился,

Что редкость в столь лихих местах.

Умылся. В деснах привкус крови

Вода – коричневый поток,

И сер и низок потолок,

Такая многих нынче доля

Оплата – маленький паёк.

Кровать из ржавого металла

Посередине – чёрный стол

Из камня местного возвёл

Его когда-то Сашин папа,

По полу вещи все вверх дном.

Стандартный быт семьи рабочих,

Стандартный и унылый день.

Пахали много – в пару смен.

Бывало часто Сашу ночью

Могли поднять. И в день затем.

Герой стоит. Он крепок телом

Хоть бледен, как снега и льды

Покровы кожные чисты,

Что редкость в замкнутых системах

У многих – страшные угри.

Безвкусный завтрак старой кашей –

Чугунный, чёрный котелок

Не даст ему наесться впрок

В соседней, старой, серой чаще

Стоит обычный кипяток.

Помимо мамы – брат с сестрою.

На них раздельных нет пайков,

Поэтому у батраков

Еда давно была судьбою,

На Марсе новый век суров.

В конце двадцать второго века

На самой Красной из планет

В исход давно надежды нет

Судьба пытает человека,

Что как животное живёт.

-4-

Большая редкость нынче книги,

Но у отца их был запас,

Читал их Саша каждый раз

О том, как раньше люди жили

И сравнивал как есть сейчас.

За пять минут перед работой

Страничек пару «проглотил».

Всегда ему давали сил

Истории за переплётом.

Он ради них давно уж жил!

На днях сменял в семье рабочих

Свой лучший, самодельный нож

«В обмен Есенина возьмешь?

Иль может ты, учебник хочешь?»

Спросил его тот камнетёс.

Он взял учебник, так как думал –

Стихи лишь разума игра

О том, как брали города

Читать сейчас сподручней будет,

Ну а стихи… так, ерунда!

На выход. Стрелы коридоров

Суровый и безмолвный шаг

Рабочие скорей спешат,

Проникнуть в шахты и отвалы,

А то последнего лишат.

Так душно, словно кислорода

Сегодня в шахтах нет совсем!

Какой там ветер перемен?

«Вверху сидят одни уроды!»

Так думал Саша много смен.

"Всего три дня как нету друга"

Вернулся к мыслям в лифте он,

Перед лицом один бетон.

Рабочий день идёт по кругу,

В руках обычный, черный лом.

Под лязг цепей на дно системы

Под лязг засовов двери вбок

На низ с трудом идёт народ

Лишь только может самый смелый

Работать здесь который год.

Наряд написан. Он направо.

Все прочие в другой конец

Как говорил его отец:

– «У нас осталось только право

Лишь умереть в забоях здесь!»

На место он пришёл и сразу

К работе чёрной приступил.

Внизу есть каменный настил

И по нему он час от часа

Телегу с грузами возил.