Мартин Иден. Рассказы

Но хуже всего поступил с Мартином чикагский журнал «Глобус». После долгих колебаний Мартин все-таки решил напечатать «Песни моря», чтобы не умереть с голоду. Отвергнутые десятком журналов, стихи эти обрели наконец тихую пристань в редакции «Глобуса». В цикле было тридцать стихотворений, и Мартин должен был получить по доллару за каждое. В первый же месяц были напечатаны четыре стихотворения, и Мартин незамедлительно получил чек на четыре доллара; но, заглянув в журнал, он ужаснулся. Заглавия стихотворений были изменены: вместо «Finis» было напечатано «Финиш»[4]

, вместо «Песня одинокого утеса» стояло «Песня кораллового утеса». Одно заглавие было просто заменено другим, совершенно неподходящим: вместо «Свет медузы» редактор написал «Обратный путь». Самые стихи подверглись еще большим искажениям. Мартин скрежетал зубами и рвал на себе волосы. Фразы, строчки, целые строфы были выпущены, спутаны, переставлены так, что иногда ничего нельзя было понять. Некоторые строчки были просто заменены чужими. Мартин не мог представить себе, что здравомыслящий редактор может быть повинен в подобных злодействах, и решил, что это проделки какого-либо типографского курьера или переписчика. Мартин немедленно потребовал прекратить печатание и вернуть ему рукопись, он писал письмо за письмом, умоляя, требуя, угрожая. Но все его письма были оставлены без внимания. Ежемесячно появлялись эти исковерканные стихи, и ежемесячно Мартин получал чек.

Во всех этих неудачах Мартина утешало воспоминание о сорока долларах «Белой мыши», но он все больше и больше времени отдавал сочинению доходных мелочей. Он неожиданно нашел «хлебное место» в сельскохозяйственных и торговых журналах, попробовал даже иметь дело с религиозным еженедельником, но понял, что тут ему обеспечена голодная смерть.

В самый критический момент, когда снова был заложен черный костюм, Мартину вдруг повезло на конкурсе, объявленном окружным комитетом республиканской партии. Собственно, это был даже не один конкурс, а три, и Мартин во всех трех оказался победителем. Он горько смеялся над самим собою, над тем, что ему приходится выкручиваться подобными способами. Его поэма удостоилась первой премии в десять долларов, его агитационная песня получила вторую премию в пять долларов и, наконец, статья о задачах республиканской партии получила опять-таки первую премию в двадцать пять долларов. Он радовался, пока не пришло время получать деньги. Что-то, видно, случилось в комитете, и хотя среди его членов был один банкир и один сенатор, денег у комитета не оказалось. Пока продолжалась волокита, Мартин доказал, что не хуже разбирается в задачах демократической партии, получив первую премию за статью, написанную для такого же конкурса. Мало того, здесь он даже получил свои двадцать пять долларов. Сорока долларов, следуемых по республиканскому конкурсу, он так и не увидел.

Чтобы встречаться с Руфью, Мартин вынужден был пуститься на хитрость. Так как путь пешком от Северного Окленда до дома Морзов и обратно отнимал слишком много времени, то Мартин решил выкупить велосипед, а черный костюм оставить в закладе. Поездки к Руфи на велосипеде сберегали время и служили прекрасным физическим упражнением. Кроме того, короткие парусиновые брюки и старый свитер могли отлично сойти за велосипедный костюм. Мартин стал снова совершать послеобеденные прогулки вдвоем с Руфью. У них дома ему теперь почти не удавалось перемолвиться с нею словом, ибо миссис Морз продолжала осуществлять свой план светских развлечений. Избранное общество, которое Мартин встречал в гостиной Морзов и на представителей которого он еще недавно смотрел с уважением, теперь раздражало его. Оно уже не казалось ему избранным. Тяжелая жизнь, напряженная работа и постоянные неудачи сделали Мартина нервным и раздражительным, и болтовня этих людей приводила его в бешенство. Это не было чрезмерное самомнение. Людей он судил, сравнивая их с великими мыслителями, чьи книги читал с таким благоговением. В доме Руфи он не встретил пока ни одного по-настоящему умного человека, за исключением профессора Колдуэлла, который, впрочем, больше там не показывался. Все остальные были жалкие догматики, ничтожные людишки с ничтожными мыслями. Их невежество поражало Мартина. Почему они все так невежественны? Где они растеряли свои знания? Ведь они читали те же книги, что и он. Как могло случиться, что эти книги ничему не научили их?