Мартин Иден. Рассказы

— Мария, — объявил Мартин в тот же вечер, — я уезжаю от вас. Да вы и сами скоро отсюда уедете. Можете теперь сдать кому-нибудь дом и получать за него помесячную плату. У вас, кажется, есть брат в Сан-Леандро или Хэйуордсе, который занимается молочным хозяйством? Так вот, верните клиентам белье нестираным — понимаете? нестираным! — и поезжайте в Сан-Леандро или в Хэйуордс, — одним словом, к вашему брату… Скажите ему, что мне надо поговорить с ним. Я буду жить в Окленде, в «Метрополе». Может быть, у него есть на примете подходящая молочная ферма.

И вот Мария сделалась домовладелицей и хозяйкой фермы; у нее было два работника, исполнявшие тяжелую работу, а ее текущий счет в банке все возрастал, несмотря на то, что дети были теперь обуты и ходили в школу. Редко кому удается встретить в жизни сказочного принца. Но Мария, отупевшая от тяжкой работы и никогда не мечтавшая ни о каких принцах, встретила такого принца в лице бывшего рабочего из прачечной.

Между тем публика начала интересоваться, кто же такой этот Мартин Иден. Он отказался дать издателям биографические сведения о себе, но от газет было не так-то легко отделаться. Он был уроженцем Окленда, и репортеры разыскали достаточно людей, знавших Мартина Идена с детства. Таким образом, в газетах появились подробные описания, кем он был и кем он не был, чем он занимался и чем не занимался. Статьи иллюстрировались рисунками и фотографиями — нашелся предприимчивый фотограф, у которого Мартин когда-то снимался, и теперь он бойко вел торговлю его карточками. Сначала Мартин боролся с этой шумихой: в нем еще сильна была неприязнь к журналам и к буржуазному обществу. Но в конце концов он примирился — так было спокойнее. Ему неловко было отказывать в интервью корреспондентам, специально приехавшим издалека. Кроме того, с тех пор, как он перестал писать и забросил книги, дни стали тянуться невыносимо медленно и надо было чем-нибудь заполнить время. Поэтому он разрешил себе эту маленькую прихоть: беседовал с журналистами, излагал свои литературные и философские взгляды и даже принимал приглашения в богатые буржуазные дома. Он обрел вдруг необычайное спокойствие. Ничто не трогало его. Он простил всем и все — простил даже молодому репортеру, некогда изобразившему его в виде опасного социалиста, и дал ему интервью на целую полосу с приложением фотографического снимка.

Время от времени Мартин виделся с Лиззи и понимал, что она жалеет о его возвеличении. Пропасть между ними теперь стала еще больше. Может быть, в надежде перебросить мостик через эту пропасть, Лиззи согласилась на его уговоры, стала посещать вечернюю школу и курсы стенографии и сшила платье у лучшей портнихи, содравшей огромные деньги. Ее быстрые успехи заставили наконец Мартина призадуматься над тем, правильно ли он поступает. Все, что делала Лиззи, она делала ради него, и он знал это. И ей хотелось подняться в его глазах, приобрести те качества, которые, как ей казалось, он особенно ценит. А он между тем не давал ей никакой надежды, виделся с ней редко и обращался всегда только как брат с сестрой.

«Запоздалый» был выпущен издательством Мередит-Лоуэлл, когда Мартин находился в зените славы, а так как это была беллетристика, то повесть имела даже больший успех, чем «Позор солнца». Обе книги Мартина занимали первое место в списке бестселлеров — факт почти небывалый. И любители занимательного чтения, и серьезные читатели, поклонники «Позора солнца», зачитывались повестью, восхищались ее силою и необычайным мастерством автора. Мартин Иден только что с успехом атаковал мистицизм теоретически; теперь он и на практике доказал, что такое настоящая литература. В нем, таким образом, счастливо сочетался талант критический с талантом художественным.

Мартин, словно комета, проносился по горизонтам большой литературы. Деньги так и текли к нему, слава росла непомерно, но это скорее забавляло его, нежели радовало. Один ничтожный факт привел его в полное недоумение, и факт этот, наверное, немало удивил бы и публику. Впрочем, публика удивилась бы не самому факту, а скорее тому, что он привел Мартина в недоумение… Судья Блоунт пригласил Мартина к себе обедать! Это событие, само по себе ничтожное, должно было вскоре приобрести для Мартина огромное значение. Ведь он оскорбил судью Блоунта, разговаривал с ним непозволительным образом, а теперь судья Блоунт, встретившись с ним на улице, пригласил его обедать. Мартин вспомнил, как часто встречался он с судьею в доме Морзов и тот ни разу не подумал пригласить его обедать.

«Почему же он тогда не приглашал меня?» — спрашивал себя Мартин. Ведь он ничуть не изменился. Он все тот же Мартин Иден. В чем же дело? Только в том, что его произведения теперь напечатаны? Но ведь написал он их давно. И с тех пор ничего не написал. Все лучшее было создано им именно тогда, когда судья Блоунт, присоединяясь к общему мнению, высмеивал его взгляды и его увлечение Спенсером. Значит, судья Блоунт пригласил его не ради настоящих его заслуг, а ради того, что было, в сущности, только их отражением.