Мартин Пас

Мартин Пас подошел к дому Самуэля. Как все жилые постройки в Лиме, эта была двухэтажной: нижний этаж — из кирпича, а верхний — из оштукатуренного тростника. Причем верхний этаж, устойчивый к землетрясениям, тоже был покрашен под кирпич. Плоская крыша, засаженная цветами, превратилась в великолепную террасу. Согласно местному обычаю, в этой части дома ни одно окно не выходило на улицу.

В церкви пробило одиннадцать, кругом было тихо. Отчего же индеец, подойдя к дому Сарры, неподвижно застыл у его стен?

На террасе, среди цветов, почти неразличимых в темноте — доносился лишь аромат, — появилась белая фигура. Мартин Пас невольно воздел руки вверх, устремив взгляд на девушку, и вдруг она испуганно присела. Юноша обернулся и встретился лицом к лицу с Андресом Сертой.

— С каких это пор индейцы бродят здесь по ночам? — грозно спросил тот.

— С тех пор, как они ходят по земле своих предков!

Андрес Серта шагнул вперед, но индеец даже не двинулся с места.

— Негодяй! Может быть, ты пропустишь меня?

— Нет! — бросил Мартин Пас.

И тут сверкнули клинки. Соперники были одного роста и казались равными по силе.

Андрес Серта замахнулся, но его удар был отбит кинжалом индейца, и раненный в плечо метис свалился на землю.

— На помощь! Сюда! — закричал он.

Дверь дома Самуэля распахнулась, и на пороге показался сам старик. Прибежали метисы, жившие по соседству. Одни бросились за индейцем, другие помогли подняться Серте.

— Если бедняга моряк, нужно доставить его в больницу Святого Духа, — решил кто-то, — а если индеец то в больницу Святой Анны.

Старик приблизился к раненому и воскликнул:

— Какое несчастье! Отнесите молодого человека ко мне!

Самуэль узнал жениха своей дочери.

Мартин Пас мчался со всех ног, надеясь под покровом темноты скрыться от преследователей. Если ему удастся выбраться за городскую черту, он спасен. Но ворота закрываются в одиннадцать часов вечера и открываются только в четыре утра.

Он вбежал на каменный мост, сзади показались метисы и присоединившиеся к ним солдаты, а впереди, как назло, шел патруль. Путь для Мартина Паса был отрезан: ни туда, ни сюда. Он перемахнул через парапет и бросился в бурный поток. Преследователи продолжали бежать по мосту, надеясь схватить беглеца, как только он достигнет берега. Но все оказалось напрасно. Мартин Пас исчез.

III

Андреса Серту внесли в дом Самуэля и уложили в постель. Он довольно скоро пришел в себя и протянул руку хозяину. Появился врач. Рана оказалась несерьезной: кинжал пронзил плечо, но не задел кость. Врач уверял, что через несколько дней раненый поправится.

Дождавшись, когда они останутся одни, метис сказал Саму элю:

— Нужно запереть дверь, ведущую на террасу.

— Вы чего-то боитесь?

— Я боюсь, что Сарра вновь выйдет на террасу, чтобы увидеть этого индейца. Понимаете, тот, кто на меня напал, вовсе не вор, это мой соперник! Я просто чудом уцелел.

— О, вы ошибаетесь! — воскликнул старый еврей. — Клянусь Торой, моя Сарра будет вам верной супругой, я постараюсь, чтобы она была достойна вас.

Андрес Серта приподнялся на постели.

— Сеньор Самуэль, вы забыли: я уплатил вам сто тысяч пиастров, чтобы получить руку вашей дочери.

— Я настолько хорошо об этом помню, молодой человек, — усмехнулся старый еврей, — что в любую минуту готов обменять расписку на золото.

С этими словами старик вынул расписку, но Андрес Серта оттолкнул ее.

— Никаких сделок, пока Сарра не станет моей женой! Однако этого никогда не случится, если мне придется отвоевывать ее у подобных соперников! Вы же знаете, к чему я стремлюсь, сеньор Самуэль: женившись на Сарре, я уже ни в чем не буду уступать всей этой аристократии, которая сейчас смотрит на меня с таким презрением!

— Да, так будет! Ведь когда вы станете мужем моей дочери, в вашем салоне начнут толпиться самые гордые испанцы!

— А где была ваша дочь сегодня вечером?

— Ходила в синагогу со старухой Аммон.

— Она исполняет все еврейские религиозные обряды?

— Иначе Сарра не была бы моей дочерью.

Самуэль обосновался в Лиме, в предместье Сан-Ласаро, десять лет назад. Поселившись здесь, он сразу стал искать возможности для торговли и занялся подозрительными сделками, которые помогли ему сколотить изрядное состояние. Он был истинный торговец, этот старик: торговал всем и повсюду и вел свое происхождение не иначе как от Иуды, за тридцать сребреников продавшего своего учителя. Дом Самуэля вскоре стал одним из самых богатых домов в городе, а его многочисленная прислуга и роскошные выезды создали ему солидную репутацию среди местной знати.