Маша без медведя

То, что называлось платьем, на самом деле оказалось юбкой (длинной и свободной, практически как у классной дамы) с прилагающейся того же цвета блузкой (пышные рукава на манжетах, мелкие пуговки). Всё это было одного цвета — изумрудным, но из нескольких видов тканей на всякие времена года и в придачу по нескольку штук. Сразу получилась страшная гора.

В комплект к верхним шли шёлковые нижние юбки, белые воротнички (которые следовало примётывать к воротнику блузки) и фартуки с крылышками (чёрные, на повседневку, и один белый, для праздничных мероприятий).

Что примечательно, всё с практичными карманами.

Помимо этого, Наталья Дмитриевна снабдила меня всем прочим — на осень, на зиму, на лето, на спортивные занятия, танцы и на домашний обиход. Цвета было строго три: немного белого, немного чёрного и о-о-очень много изумрудного.

— На одежду метки надобно поставить, — озабоченно сложила брови домиком Наталья Дмитриевна, — сможете?

— А где вышивать?

— Там снутра белые квадрантики, так на них. Вензель или какой значок.

— Конечно, вышью, — махнула я рукой. — А полотенца, постельное?

— Это уже с вечера всё заготовлено, в отделении ждёт. Идёмте!

Я с сомнением оглянулась на кучу, которая занимала изрядное место на длинной кастеляншиной стойке.

— А это не переживайте, — поняла она мой взгляд, — сейчас мы горничную вызовем, она прикатит.

Наталья Дмитриевна нажала на кнопку, подобную той, что была над моей кроватью в больнице, где-то в отдалении задребезжал звонок, и буквально через полминуты прибежала та же Тома, что приносила чай директрисе.

— Отвезти, Наталья Дмитриевна?

— Да, Томочка, в третью спальню доставь, где вчера номер готовили.

Тома куда-то понеслась, а мы вышли со склада и снова направились на второй этаж по длиннющей лестнице. Я топала за кастеляншей и размышляла насчёт выданного мне комплекта гимназической одежды. Я слишком недолго пробыла в этом мире, и все последние дни видела преимущественно людей, одетых в форму или мундиры, а воспоминания мои были пока слишком скупы и обрывочны, чтобы рассудить, насколько старомодно или, напротив, современно выглядели все эти пальто и платья. На самом деле, я больше склонялась к первому, хотя, возможно, я и ошибаюсь. Да и какая, в сущности, разница?

На втором этаже мы повернули не налево, к директорше, а направо и пошли вдоль коридора, минуя редкие двери с надписями «Преподавательская», «Музей», Библиотека'. На прочих нескольких дверях никаких табличек не было. Допускаю, что они и вовсе были закрыты, а помещения за ними — присоединены к тому же музею или библиотеке. В конце коридора обнаружился ещё коридор, ведущий налево, а направо — лестничная клетка, поднимающаяся на третий этаж.

— На третьем этаже — спальни, — негромко сказала Наталья Дмитриевна, предварительно оглянувшись по сторонам. Ваша будет третья.

— Это самая старшая?

— Нет, барышня, самая старшая — четвёртая. Там восемнадцатый, девятнадцатый и двадцатый класс.

— Это откуда ж такие большие цифры? — удивилась я.

— Так, тут оно просто всё. Первого сентября смотрят, сколько вам есть лет — в такой класс и идёте! — Наталья Дмитриевна высоко подняла брови, демонстрируя мне, как на самом деле всё гениально устроено.

— А самый младший класс тогда какой?

— Девятый. Учреждение у нас средней и старшей ступени, все девочки помладше в специальном приюте содержатся. В первой спальне самые наши маленькие — девятый, десятый одиннадцатый классы. Во второй — двенадцатый, тринадцатый, четырнадцатый…

— А в нашей, выходит, пятнадцатый, шестнадцатый и семнадцатый?

— Верно. Четыре спальни — четыре отделения.

М-гм. Даже не знаю, хорошо это или плохо. Я, получается, в своём отделении буду из старших. То есть, из тех, кто раньше был середнячком и только-только дождался возможности покомандовать. По-любому, там есть свои заводилы, командирши и вообще звёзды. И тут — я.

11. СПАЛЬНЯ НОМЕР ТРИ

А Я-ТО ДУМАЛА ОБ УЗКОМ МИРКЕ КОМНАТЫ…

Я молча шла за кастеляншей, раздумывая о грядущем. Под убогую закосить, что ли? Нет, четыре года не продержусь. Ладно, посмотрю сперва, что тут как — может, здешние девицы — одуванчики сплошные? Хотя, чрезмерно я бы на это рассчитывать не стала.

Сквозь широкие окна виднелся точно такой же корпус напротив, через внутренний двор. И, кажется, ещё один корпус замыкал квадратный контур здания — сейчас это рассмотреть не представлялось возможным.

Что замечательно, кое-где вдоль правой, внутренней стены, ведущей в помещения, тоже шли окна. Занятно. Почему не везде?

Я вспомнила, что не уточнила бытовой вопрос:

— Наталья Дмитриевна, а где у вас стирают-то?

— Стирают? — немного удивилась она. — Так в прачке.

— И как туда пройти?

— Ой, барышня, зачем же вам туда ходить?

У меня возникло странное чувство, как будто мы говорим на разных языках.

— Так как же я буду стирать? Юбки и это всё…

— Что ж вы придумали! Сами вы только воротнички стираете да ещё, кто желает — платочки. На этаже комнатка есть с утюгами.

— А остальное как?