Маша и Медведь 3 (СИ)

«Царицын» по итогу перемещения оказался вмурован в скалу почти по самый обрез бортов, так что с палубы моряки сходили, просто перепрыгивая через ограждения (вы простите, я не знаю, как все эти морские штуки называются, не обучена). Выделяющаяся группка офицеров уже о чём-то оживлённо толковала с местной группой самых активных поселенцев. Профессор Попов немедленно торпедой устремился туда. Баграр, ни секунды не сомневаясь — за ним, бросив нам:

— Девочки, не отстаём!

Двигаться в кильватерной струе харизмы двух профессоров было проще простого, а на подходе мы услышали:

— … трое очень плохи. Я не рискнул оперировать в условиях слабого освещения и, главным образом, тряски. Боюсь, не избежать ампутации. Кости раздроблены и смещены…

— К-хм! — громко (реально ГРОМКО) откашлялась Анечка, и когда все с удивлением обернулись в нашу сторону, величественным жестом перекинула лежащую на груди косу за спину: — Приготовьтесь, господа! Сейчас вы увидите божественное исцеление.

Столь сильное заявление вызвало весьма неоднозначную реакцию. Однако, здесь же был отец Филарет, решивший все сомнения простым вопросом:

— Вам, господин капитан, нужно, чтобы ваши люди оказались живы и здоровы — или диплом о медицинском образовании?

Капитан «Царицына» только крякнул и согласился, что молебен о здравии, во всяком случае, не помешает. А если уж ничего не произойдёт — тогда медики и примутся оперировать.

— Как будем без бусин-то? — зашептала я Марусе. — Их, тяжёлых, вон сколько! Каждого за руку не подержишь.

— Почему без бусин? — удивилась она в ответ. — Баграру когда легче стало, и он твои гирлянды снял, ещё в поезде, пока от Ташкента до Тяньцзиня ехали, я все их аккуратно разобрала и сложила. Вот они, у меня, — и она, к моему величайшему изумлению, предъявила мне толстый пучок наших смешных браслетиков.

— Что, вяжем? — деловито поинтересовалась Анечка, стремительно погружающаяся в состояние той почти эйфории, которая накатила на неё в первый раз, когда мы ходили из отделения в отделение гимназии и всех лечили от острой простуды.

Мы перебрались на палубу: отец Филарет, Баграр, я, Маруся и Анечка. Остальные стояли вокруг в непосредственной близости, на земле. Казаки, видевшие нашу магию в деле и услышавшие, что можно принять в ней непосредственное участие молитвой(эта мысль для многих звучала совершенно революционно), отнеслись к заданию со всей серьёзностью и ждали только отмашки.

На «Царицыне» был свой военный священник. Его недоумение при виде трёх барышень, бодро повязывающих раненым странные шнурочки, было отчасти развеяно отцом Филаретом.

На палубе начали строиться моряки и курсанты. И он со своими друзьями тоже неизбежно должен быть где-то рядом.

Я почувствовала момент, когда нас увидели и узнали, аж кровь к лицу прилила. Одёрнула себя: «А ну, стоп! Прекратила! Люди умирают, а ты о мальчишках думать будешь!» — и продолжила завязывать верёвочки, верёвочки, верёвочки… не поднимая глаз. Мы, нашим малым магическим хором, выстроились справа от священников.

— Господу помолимся! — возгласил корабельный батюшка.

Чего он не ожидал, так это гулкого, как колокол, Анечкиного:

— ГОСПОДИ ПОМИ-И-И-ИЛУ-У-У-У-Й!

И мне стало легко и хорошо! Из головы вылетели мысли о всяких мальчишках. Здесь, на открытом воздухе, я могла не бояться, что оконные стёкла повылетят — и ответила Ане в полную силу. И Маруся. Всё ж таки за этот месяц она в управлении маной сильно выросла. И Баграр! Он-то тоже с лёгкостью умел проворачивать такие штуки! И ещё казаки, искренность которых работала как концентратор.

Я пела, закрыв глаза, и ощущала, как сквозь меня струится энергия. И ещё — я могу поклясться в этом! — я чувствовала, что остров с удивлением прислушивается к происходящему, и через некоторое время… Я обернулась и посмотрела на Баграра, не прекращая пения. Он кивнул, мол — да! Он тоже поймал этот момент! Бриарей начал нам помогать! Теперь энергетические волны шли таким плотным потоком, что у меня волосы начали наэлектризовываться.

Когда настала тишина, мне ещё некоторое время казалось, что я лёгкая, как пёрышко — парю, парю где-то под облаками.

— Ну, доктор, — громогласно объявила Аня, — настало время повторного осмотра!

Впрочем, я и так видела, что обойдётся как минимум без ампутаций. За доктором отправился Баграр, не моргнув глазом заявивший, что он тоже военно-полевой хирург. И, между прочим, даже не соврал! Баграр, при его уровне мастерства, сейчас все недозакрытые проблемы сведёт к минимуму, и корабельный госпиталь мгновенно опустеет.

Экипаж корабля получил команду «Вольно, разойдись!», и с палубы на остров хлынуло просто огромное количество народа. Маруся живо подхватила меня под локоть, другой рукой вцепилась в Анечку, и все мы стратегически отступили к каким-то лестницам, под бдительным присмотром есаула Погребенько. Маруся сдержанно вытягивала шею, явно высматривая своего Леонида.

— Вон он! — слегка подтолкнула её в бок я. — Видишь того офицера, вон, рядом с ранеными? И около него пятеро островных. Мундиры надели!

— Точно! И Лёня там!