Машина бытия

Льюис остановился возле стола, просмотрел бумаги в корзинке, куда складывали приходящую почту, и поднял голову, когда вошел шериф Чернак, упитанный мужчина с широкими славянскими чертами лица и цветом кожи, напоминавшим корку пшеничного хлеба. Шериф засопел, усаживаясь на стул под календарем, и сдвинул на затылок коричневую фетровую шляпу, обнажив лысую макушку.

– Здорово, Джон, – сказал Льюис, бросив бумаги назад в корзинку. – Как здоровье супруги?

– Получше. На этой неделе радикулит ее уже не так мучает, – ответил шериф. – Я пришел сказать тебе, что можешь не заниматься отчетом об ограблении. Сегодня рано утром патрульный в городе взял двух пацанов с награбленным. Отправим их в суд по делам малолетних.

– Это их ничему не научит, – сказал Льюис.

– Для тебя есть другое дельце, – продолжал шериф. – А в целом все спокойно. Может, успеем закончить бумажную волокиту. – Он поднялся на ноги. – Док Беллармайн произвел вскрытие той дамочки, Черино, но оставил склянку с содержимым желудка в морге Джонсона-Тьюла. Ты не мог бы забрать ее и отвезти в окружную больницу?

– Конечно, отвезу, – сказал Льюис. – Но ведь Черино умерла естественной смертью. Она была алкоголичкой, это всем известно. У нее весь дом забит бутылками.

– Скорее всего, так и есть, – согласился шериф. Остановившись возле стола Льюиса, он посмотрел на девушку на календаре. – Какая кошечка!

Льюис широко улыбнулся.

– Когда встречу такую девчонку, обязательно женюсь.

– Непременно, – сказал шериф и заковылял прочь.

Было уже около половины девятого, когда Льюис на полицейской машине подъехал к моргу и, не найдя места для парковки, свернул направо на углу Коув-стрит и остановился в переулке, где находился гараж морга.

Как только Льюис вышел из машины, на него дохнул влажный юго-западный ветер, всю ночь грозивший превратиться в ураган. Льюис посмотрел на серое небо, но не стал брать из машины дождевик. Пройдя по узкой тропинке вдоль гаража, он заметил распахнутую настежь дверь черного хода в морг. Внутри виднелся коридор и три стоявших в ряд металлических баллона, вроде тех, в которых сварщики хранят кислород и ацетиленовый газ. Льюис не мог взять в толк, зачем моргу понадобилось подобное оборудование. Коридор вел в фойе, где на полу лежал ковер и пахло мускусом и цветами. На двери слева висела латунная табличка, гласившая: «ОФИС». Льюис пересек фойе и вошел в комнату.

В углу за столом со стеклянной столешницей сидел высокий светловолосый человек с явно скандинавскими чертами лица. За спиной у него висело фото вулкана Лассен в дубовой рамке с надписью «МИР», выгравированной на специальной пластине. На столе перед мужчиной лежала наполовину заполненная квитанция на ритуальные услуги. В левом углу стояла латунная чаша с металлическим шаром, с шипением наполнявшим комнату тем же тяжелым цветочным запахом, который Льюис ощутил в фойе.

Человек встал из-за стола, положил ручку на похоронный бланк. Льюис узнал его – это был Джонсон, совладелец морга.

– Чем могу помочь? – спросил доктор.

Льюис объяснил, зачем пришел.

Джонсон вынул из ящика небольшую склянку, передал ее Льюису и озадаченно нахмурился.

– Как вы вошли? – спросил он. – Я не слышал дверного звонка.

Помощник шерифа спрятал склянку в карман пальто.

– Я припарковался в переулке и вошел через черный ход, – сказал он. – Вся улица забита машинами Чудаков[8].

– Чудаков? – Джонсон обошел стол.

– В газете писали, у них сегодня какая-то распродажа, – пояснил Льюис. Пригнувшись, он выглянул в окно сквозь жалюзи. – Наверное, это машины Чудаков. У того здания напротив.

Ветер пригнул к земле декоративный куст на лужайке перед моргом. По окну забарабанил дождь. Льюис выпрямился.

– Я оставил дождевик в машине, – сказал он. – Быстренько выйду тем же путем, через задний вход.

Джонсон подошел к двери.

– Двое наших санитаров скоро должны вернуться с вызова… – начал он. – Они…

– Ничего страшного, мне и раньше доводилось видеть жмуриков, – сказал Льюис и, обойдя Джонсона, направился к служебному входу.

Джонсон схватил помощника шерифа за плечо.

– Вынужден настоятельно просить вас выйти через главный вход, – сказал доктор.

Льюис остановился. В голове роем закружились вопросы.

– На улице дождь, – возразил он. – Я вымокну до нитки.

– Сожалею, – пробормотал Джонсон.

Возможно, кто-нибудь другой пожал бы плечами и выполнил просьбу Джонсона, но Уэлби Льюис был сыном Проктора Льюиса – человека, которого трижды избирали президентом общества «Круглый стол Шерлока Холмса в округе Банбери». Уэлби с детства осваивал логическую дедукцию, в данной же ситуации никакой логики не прослеживалось. Он восстановил в памяти картину коридора. Пусто – за исключением трех баллонов у двери черного хода.

– Зачем вам те металлические баллоны? – поинтересовался он.

Патологоанатом еще крепче сжал его плечо, и Льюис почувствовал, как сильная рука разворачивает его в сторону главного входа.

– Это бальзамирующий состав, – ответил Джонсон. – Его поставляют в таком виде.

– Ага.