Машина пространства

Первые три недели он принимал его в крохотных количествах, тщательно заботясь об ограничении самообольщения. В своей каюте Уэнтик всегда один, дверь на замке. Каждый раз, позаботившись, чтобы ему не помешали, он ложился на койку и внимательно наблюдал за вызываемыми составом галлюцинациями. Подобно лизергиновой кислоте наркотик не обладал вредным краткосрочным действием. Помимо галлюциногенных свойств и очень ярких снов, которые бывали иногда после приема наркотика, Уэнтик не смог установить ни ментальных, ни физических ухудшений самочувствия. Увеличение дозировки было следующей проблемой.

Он сказал Нгоко:

– Я знаю, что у вас на уме, и по-прежнему мой ответ – категорическое нет. Вам не следует принимать наркотик.

– Это окончательное решение?

– Да. В настоящий момент мы занимаемся испытанием смесей различной силы на крысах.

– И продолжаем убивать их, – добавил нигериец с нескрываемой горечью.

– Пока не остается ничего другого.

Несколько секунд они помолчали.

Наконец Уэнтик сказал:

– Если бы это выяснилось до наступления зимы.

Их обоих напугала резко распахнувшаяся дверь. Уэнтик сердито повернулся к ней вместе с креслом.

– Какого черта вы вламываетесь подобным образом? – возмутился он. – Это личный кабинет!

На пороге стояли двое, ни одного из них Уэнтик прежде на станции не встречал. Более высокий мужчина, который стоял немного позади, смотрел на Уэнтика с нескрываемым интересом. Но заговорил тот, что был впереди.

– Доктор Уэнтик? – В его голосе явно ощущались едва сдерживаемые властные нотки.

– Да. А теперь выйдите вон, пока мы вас не вышвырнули. Надеюсь, вам известны правила этой станции.

Двое мужчин переглянулись.

– Прошу извинить, если мы нарушаем этикет, доктор Уэнтик, – сказал мужчина, – но я вынужден попросить вас на минутку выйти.

Уэнтик взглянул на ассистента.

– Вы знаете, кто эти двое? – спросил он.

– Нет. Но они могли прибыть последним самолетом.

– Так и есть, – сказал более высокий. – Мы оторвем вас от дела буквально на мгновение.

– Что вам нужно?

Тот, что ниже ростом, широко распахнул дверь и жестом показал Уэнтику, что он должен выйти в коридор.

Уэнтик резко поднялся и передал ручную крысу Нгоко.

– Присмотрите за Копченым, – сказал он, назвав подопытное животное именем, которое сам ему дал. – Разобраться с этим есть всего один способ.

Ассистент взял крысу, которая громко взвизгнула в наступившей тишине. Уэнтик последовал за высоким в коридор, другой закрыл дверь.

– Ладно, позвольте взглянуть на ваше удостоверение, – сказал Уэнтик. На станции все были исключительно подозрительны, поэтому в высшей степени невероятно, чтобы кто-то мог незаконно проникнуть внутрь, даже если бы смог найти вход. Однако никогда не вредно поиграть мускулами правил внутреннего распорядка.

Мужчина молча расстегнул клапан нагрудного кармана неброского серого мундира. Он достал удостоверение в зеленой обложке и протянул его Уэнтику.

Все в порядке. Под фотографией были строка цифр и имя: Клайв В. Эстаурд. Было напечатано и еще несколько уточняющих слов, но Уэнтик не стал их читать. В конце концов, это всего лишь формальность.

– А другой? – спросил он.

Мужчина, носивший фамилию Эстаурд, сказал:

– Я могу поручиться за него. Он не носит с собой удостоверение.

– Лучше бы носил, сказал Уэнтик. – Вы понимаете, что я могу вызвать военную полицию и арестовать его?

Эстаурд кивнул и оба мужчины медленно пошли прочь. Муки ада Уэнтика начались.

* * *

Это был первый из трех его разговоров с Эстаурдом до отъезда.

Второй состоялся в крохотном баре, который и географически, и в общественном отношении был центром станции.

Они с Нгоко сидели за столиком вместе с несколькими техниками, которые работали под их руководством. Встреча не была совещанием, но стержнем разговора, как всегда, оставалась их работа.

В определенном отношении Уэнтик и Нгоко отличались от остальных обитателей станции, потому что только они двое не были американцами. Уэнтик прилетел из Британии в Штаты всего несколько месяцев назад по соглашению об обмене учеными с одной из крупных корпораций химической индустрии. В считанные недели его работу засекретили и они с Нгоко узнали, что трудятся на одно из учреждений правительственной администрации. Его переход на эту станцию лишь отчасти был добровольным, поскольку к этому времени он непосредственно подчинялся какому-то подкомитету Пентагона. То, что начиналось как простенькое исследование биохимического характера, очень быстро разрослось, превратившись в работу, назначение и смысл которой в целом оставались непостижимыми.

Предполагавшееся расставание с женой на три месяца продлилось еще на пять.

Уэнтик не заметил, как Эстаурд вошел в бар и взял маленькую кружку пива. Он поднес ее к губам, отхлебнул и направился к столу Уэнтика.

– Не возражаете, если я присоединюсь к вам? – обратился он непосредственно к Уэнтику, прервав его на полуслове.

– Боюсь, что нет.

Нгоко возмутился:

– Вы нарушили важный разговор, Эстаурд.

– То, что необходимо мне, тоже важно.

Уэнтик вздохнул и сказал:

– Все в порядке.

Он пересел за соседний столик. Эстаурд сел возле него.