Машина смерти

   – А напрасно не поверил… – загадочно подмигнув, промурлыкал Эмми и уже серьезным тоном добавил: – Интервью – завтра, после обеда.

   Инструктаж относительно интервью оставил Клисса в мучительном недоумении: ну никакого подвоха он здесь не видел, совершенно никакого! Ни даже крохотного намека на подвох. Словно единственная цель всей этой сумасшедшей затеи – создание никому не нужного слащавого репортажа о малолетней эмигрантке с Манокара, а домыслы Саймона столь же химеричны, как и набившие ему оскомину приключения Умазайки.

   – Ты чем-то удивлен? – осведомился Эмми. – Ты ждал чего-то другого?

   – Я не понимаю, зачем для этого нужен я.

   – Ты ведь профессионал. Ты должен привлечь внимание девочки, втянуть ее в общение, разговорить – это сумеет не каждый. Зачем тебе понадобился тот фокус с бутылкой?

   Он смотрел на Саймона с холодным любопытством, как на странное насекомое, которое внимательно разглядывают перед тем, как раздавить. Саймону стало не по себе.

   – Извините, господин Медо. У меня обострился страх перед темнотой, и я не смог пойти в подвал. Санды там было совсем чуть-чуть, на донышке.

   – А что тебе сказала Лейла перед тем, как ушла?

   – Сказала, что хочет найти вас. Да она сейчас, наверное, тусуется с вашими бывшими приятелями в какой-нибудь занюханной кафешке, а передатчик отключила!

   – Саймон, Лейла не может с ними тусоваться, потому что я убил их. Сколько было времени, когда она ушла?

   Клисс мысленно взвыл: как же определить, когда Медо говорит правду, а когда морочит голову? И то и другое выглядело одинаково убедительно, как будто действительность расслаивалась на два параллельных пласта, и в одном из них Эмми был заносчивым молодым проходимцем, не более опасным, чем любая посредственность из толпы, а в другом – склонным к театральным эффектам убийцей с жутковатым блеском в золотисто-желтых глазах.

   – Поздновато было… – Саймон изобразил попытку вспомнить точное время. – Хотя нет, не очень… Она ушла минут через сорок после Хинара, а я лег спать.

   – Хинар, – Эмми повернулся к помощнику, – сними данные с замков.

   Что?.. Электронные замки на входных дверях снабжены хронометрами?.. Этого Саймон не учел.

   – Так я и думал, что ты лжешь. Не хочешь сказать мне правду?

   – Ничего я не знаю… – обмирая от ужаса, прошептал Саймон. – Не знаю! Вдруг она просто ушла от вас?

   – Лейла не могла уйти, кроме нас, у нее никого нет.

   – Да почем вы знаете?! Вы даже не знаете, кто она такая на самом деле! Вдруг не та, кем вы ее считали?! Вдруг она вас дурачила, а вы и не догадывались, а?

   – Хм, интересное предположение… – Эмми взял у бегом вернувшегося Хинара электронную карточку, взглянул и чуть приподнял бровь. – Сделай ему инъекцию нермала.

   Только не это! Саймон рванулся к лестнице и пропустил подсечку. Удар о каменные плитки оглушил его, да еще Медо сотворил с ним что-то такое, отчего тело отяжелело и обмякло. Вроде и не бил, только прикоснулся, но это прикосновение сделало Саймона беспомощным, как выброшенная на берег медуза. Шиайтианин прижал к его шее капсулу-инъектор.

   – Ты знаешь, где Лейла? – выждав несколько секунд, спросил Медо.

   – Да.

   Он не хотел говорить, однако язык ему не подчинялся.

   – Где она?

   – В морозильной камере крайнего холодильника в подвале.

   Хинар стал бледно-желтым, почти серовато-желтым, его плоское костистое лицо окаменело. Он двинулся вперед, но Медо удержал его:

   – Подожди. Саймон, ты убил Лейлу?

   – Нет! Я не убивал ее, она сама умерла! Я пытался медицинскую помощь оказать, стимуляторы колол, искусственное дыхание делал! Я не виноват! Она в два счета умерла, я бы даже «Скорую» не успел вызвать! Нечего все валить на меня!

   Он задыхался, по щекам катились слезы. Эмми и Хинар выглядели удивленными, и желтокожий по крайней мере перестал тянуть к нему хищно напряженные руки с набухшими венами.

   – Почему ты ее… – хриплый голос шиайтианина прервался, – положил в холодильник?

   – Я боялся, что вы меня убьете, когда увидите ее мертвую. – Саймон всхлипнул. – Вы же меня не любите!

   – Из-за чего она умерла? – задал следующий вопрос Медо.

   – Я спросил, как ее зовут.

   В метре от Саймона, в ярком пятне солнечного света, копошилась на полу мучнисто-белая мохнатая бабочка – то замирала, то вновь начинала судорожно трепыхаться, и Клиссу казалось, что сам он тоже агонизирует: сколько можно, скорей бы его убили! Он выложил все. Медо прошипел нечто короткое и свистящее – если выругался, то впервые на памяти Саймона – и спросил:

   – Она не пыталась тебя ударить?

   – Она два раза ткнула меня в живот.

   – Куда именно?

   – Сюда и сюда, – показал Саймон.

   – Я ведь ее учил! – Эмми даже зажмурился от досады – а может, это просто был еще один его театральный жест. – Если я трачу время на то, чтобы кого-то чему-то научить, этим надо пользоваться! Смотри, Хинар, если ткнуть сюда и сюда, эффекта не будет. В этом искусстве, как и в любом другом, важны нюансы. Надо поразить строго определенную точку – вот так…