Масик

Методичку-то я написал. Понес в методический отдел. А там такие курвы сидят – одна в одну. Смотрят, как на врага народа. Оказывается, литературу надобно указывать – не старее пяти лет давности. Но, в то же время, чтобы такая в нашей библиотеке была. Ну, и что я им укажу, к примеру, по искусству Индии? Все книги в библиотеке, те, которые с иллюстрациями и хорошим текстом – гораздо старее. Поэтому, остается только один учебник издательства «Сорос», написанный непонятно о чем и непонятно для кого, и другой учебник с названием «Культурология», из разряда «Ликбез для недоумков», написанный, с моей точки зрения, для младшего школьного возраста… И так – почти по всем темам. Ну, а на семинарские – я написал по шесть-семь вопросов, чтобы студенты могли выбрать тему на свой вкус. Так мне строго так внушение сделали, что надо выносить только не более четырех вопросов на семинар – и как можно этого не знать? Вас что, в вузе этому не учили? Ах, да, вы же – университетский выпускник, а не «педик», как мы сами… Что-что? Чтобы выбрали? Чтоб слово «выбор» мы от вас и не слыхали! Как это можно! Какой такой выбор! Это – в нашем-то распрекрасном вузе! Выбора у студента быть не должно… И всё в таком роде.

В общем – низкий поклон тебе, Кариночка! Теперь я просто ОБЯЗАН написать методичку, на каждом заседании меня в этом упрекают, шефуля в кабинете «темную» устраивает – а в методическом уже три варианта развернули. То – не так, и это – не эдак. И снова – «обязан» и «как можно скорее – скоро очередная аккредитация вуза»! Ну… а за ней еще одна. Непременно. Жесть, в общем. И никто из них, по сути, не умеет сам методички писать».

Через некоторое время, спускаясь по бесконечной, ранее бывшей мраморной, но теперь ободранной в связи с ремонтом, лестнице на вахту за ключом, мнимый Жорик слегка опомнился: «Ой, что это я? Злопамятство какое-то у меня появилось последнее время. Совсем уж заделался преподом. Проникся духом интриг и подсиживания… Работу, что ли, поменять… Хотя, ладно. Дотерплю. Скоро, надеюсь, настоящий Жорик вернется, а я снова стану котом… И он меня на улицу не вышвырнет за самодеятельность!» Окончив мысль таким образом, Жорик рассмеялся вслух. Вахтерша, выдавая ключи, на него очень странно при этом посмотрела.

– Теть Нина, не обращайте внимания – это я анекдот смешной вспомнил, – пояснил ей Жорик, и вахтерша перестала напрягаться.

«А еще Кариночка, вроде бы ранее бывшая вполне любезной, пару раз выперла меня из лаборантской со словами: „Идите кофе пить в другом месте! А здесь люди РАБОТАЮТ!“ А я, значит, загорать сюда пришел! Что с народом делается? Звереют-с», – подумал он, поднимаясь теперь по лестнице обратно, наверх.

«Нет, что-то Каринка определенно не идет теперь у меня из головы… Вспоминает, наверное. Неужели, она меня успела заметить? Можно бы, конечно, просто было вызвать её в коридор – сказать, что шеф вызывает. И, таким образом, избавить от разговора с придурком. Но, она же не могла бы так просто кабинет незапертым бросить и уйти. А потому – вышла бы и попросила меня пока там посидеть, её заменить. С неё станется. Вот и попался бы я тогда на своем благородстве. Оказался бы в лапах того типа. Который, похоже, здесь именно на меня и охотился… В общем, ретировался я весьма проворно – и ладушки. Хватит размышлять о ерунде – у меня сейчас лекция», – «преподаватель Жорик» теперь важно шествовал по коридору к аудитории. Продолжая теперь «размышлять о вечном» совсем по-преподавательски: «Студенты мне, недавно как раз, во время рейда по общагам, рассказывали, что многим из них и по четыре человека жить не светит… Так, как нынче в тюрьмах вроде бы полагается. Напихали студентов – как сельди в бочку. И деньги с них имеют – как доход от съемного жилья. Да и у самого Жорика комната – девять квадратов. С видом на двор-колодец. Туалет – общий с соседями. Кухня – в конце коридора. Эта комната еще называется «двушка» – то есть, по разнарядке в ней должны жить двое студиков. Для преподавателя сделали исключение – никого не подселили. Но платить нужно за двоих. «Двушек» в общаге мало. Студенты живут в основном в «четверках», «пятерках» и «шестерках» – в разных корпусах по-разному. Это, конечно, не к тому, что лучше тогда – в тюрьму. Свят, свят, свят!