Маска Красной Смерти

В. Нематериальности нет, это только слово. То, что не есть материя, не существует вовсе, разве что свойства суть вещи.

П. Тогда Бог материален?

В. Нет. (Этот ответ весьма изумил меня.)

П. Так что же такое он?

В. (После долгой паузы, и невнятным голосом.) Я понимаю, но об этом трудно говорить. (После новой долгой паузы.) Это – не дух, потому что он существует. Это и не материя, как вы ее разумеете

. Но есть градации материи, о которых ничего не знают; более плотным движется более тонкое, более тонким – более плотное. Например, атмосфера приводит в движение электрическую основу, между тем как электрическая основа проникает атмосферу. Эти градации материи увеличиваются в разреженности или тонкости до тех пор, пока мы не достигаем бесчастичной материи – безраздельной, единой; и здесь закон передачи движения и проницаемости видоизменяется. Крайняя, или бесчастичная, материя не только все проникает, но и все приводит в движение – и таким образом она есть

все в самом себе. Эта материя есть Бог. То, что люди пытаются воплотить в слове «мысль», представляет из себя материю в движении.

П. Метафизики утверждают, что всякое действие сводится к движению и мышлению и что последнее есть источник первого.

В. Да; и теперь я вижу спутанность самой идеи. Движение есть действие разума – не мышления

. Бесчастичная материя, или Бог, в состоянии спокойствия представляет из себя (насколько мы можем это постичь) то, что люди называют разумом. И власть самодвижения (равноценная по действию человеческой воле) представляет из себя в бесчастичной материи результат ее единства и всевлияния; как – этого я не знаю, и теперь ясно вижу, что и не узнаю никогда. Но бесчастичная материя, приведенная в движение некоторым законом, или свойством, существующим в себе, представляет из себя нечто мыслящее.

П. Не можете ли вы мне дать более точное представление о том, что вы называете бесчастичной материей.

В. Материя, которую познает человек, при градации ускользает от чувств. Перед нами, например, металл, кусок дерева, капля воды, атмосфера, газ, теплота, электричество, светоносный эфир. Теперь все это мы называем материей, и всю материю подводим под одно общее определение; однако же, несмотря на это, не может быть двух представлений, более существенно различных, чем то, которое мы связываем с металлом и со светоносным эфиром. Достигая до этого последнего, мы чувствуем почти непобедимую склонность отнести его в ту область, к которой относится дух или ничто. Единственное соображение, удерживающее нас, есть наше представление об его атомическом строении; и здесь мы даже взываем о помощи к нашему представлению об атоме как о чем-то обладающем бесконечной малостью, твердостью, осязаемостью и весом. Уничтожьте идею атомического строения, и вы не будете более способны смотреть на эфир как на сущность или, по крайней мере, как на материю. За неимением лучшего слова мы можем называть его духом. Сделайте теперь один шаг за пределы светоносного эфира – представьте материю, настолько более разреженную, чем эфир, насколько этот эфир разреженнее металла, и вы сразу (несмотря на все школьные догматы) достигнете единой массы – бесчастичной материи. Ибо, хотя мы можем допустить бесконечную малость самых атомов, бесконечная малость в пространстве между ними – абсурд. Должна быть точка – должна быть степень разреженности, при которой, если атомы достаточно численны, промежуточные пространства должны исчезнуть и масса должна абсолютно слиться. Но раз мы устранили идею атомического строения, природа массы неизбежно проскользает в ту область, которую мы постигаем как дух. Ясно, однако, что это по-прежнему остается материей. Дело заключается в том, что представить дух невозможно, как невозможно вообразить то, что не существует. Когда мы льстим себя уверенностью, что мы построили представление о нем, мы просто обманываем наш разум рассмотрением бесконечно разреженной материи. П. Мне представляется непреоборимым одно возражение против идеи абсолютного слития, абсолютного сцепления массы, именно, чрезвычайно малое сопротивление, испытываемое небесными телами в их обращении в пространстве – сопротивление, которое, как теперь удостоверено, правда, существует в известной степени, но которое, тем не менее, так незначительно, что оно было совершенно не замечено Ньютоном при всей его проницательности. Мы знаем, что сопротивление тел находится преимущественно в пропорции к их плотности. Абсолютное сцепление есть абсолютная плотность. Там, где нет промежуточных пространств, не может быть прохождения. Абсолютно густой эфир представил бы бесконечно более действительную задержку для движения звезды, чем это мог бы сделать эфир из бриллианта или железа.