Маска счастья

Все последующие дни нас лихорадило. Честно говоря, было не до работы. Мы сбивались кучкой у кого-нибудь в комнате и взвешивали все шансы «за» и «против» – выгорит ли наше дело или нет. Одуревшие от кофе и табачного дыма, мы расходились по рабочим местам с тем, чтобы через час, зайдя к кому-нибудь якобы по делу, увидеть там всех, азартно обсуждающих наш план. Никаких новостей из Вены не поступало.

Выходные прошли как один длинный, тягучий день. В понедельник с утра к нам зашел директор. В своей обычной нудной манере он говорил о том, что необходимо заключать больше контрактов, использовать все резервы, улучшать дисциплину. (Ничего у нас не выгорело. Обычный, рутинный понедельник!)

– Мы надеемся на вас, – закончил свою речь директор, – потому что некоторое время ваш отдел будет работать без руководителя. Господин Штоссманн срочно переведен в сингапурский филиал.

Миссия в Спирьевске

– Это просто как в фильме ужасов!!! – оглушила меня телефонная трубка голосом главного механика объединения «Спирьтранснефть». – Такого кошмара мы еще не видели – на всем продолжении трубы вода вырывается, как из фонтана! Срочно вылетайте с техником завода.

Несчастный господин Гримм и не подозревал, что он когда-нибудь увидит Россию, да еще при таких стрессовых обстоятельствах. Все основные техники отбыли на шеф-монтаж в другой город вместе с нашими инженерами, и он один должен был защищать честь фирмы-производителя в далеком сибирском городе Спирьевске.

Внешне Гримм был похож на гнома – с бородкой, мягкими карими глазами, маленькими ручками и ножками, только не хватало колпачка с помпоном.

Домодедово встретило нас обычным треском упаковочных лент, которые хищно охватывали исполинские сумки русских челноков. Гримм был в шоке. В прострации он погрузился в самолет и не без опаски уселся в не очень чистое кресло под номером 13. Весь полет он не открывал глаз и, похоже, молился про себя. Когда самолет заходил на посадку в Новосибирске, Гримм раскрыл глазки и тяжело вздохнул. Он думал, что его страдания закончились. Как он был не прав!

Нас не встретили.

До Спирьевска было три часа езды на машине, а в девять часов вечера нас вряд ли кто согласится везти в такую даль. Когда разболтанной походкой к нам подошел молодой человек и спросил, не желаем ли мы такси, я рискнула.

– А до Спирьевска сколько? – с независимым видом осведомилась я, словно речь шла о поездке от Свиблово до ВДНХ.

Молодой человек задумался.

– Сто баксов, – выпалил он, выпучив глаза.

– Едем, едем, – умоляюще зашептал мне Гримм, – у меня есть доллары.

Мышиного цвета «Волга» мчалась в темноте. Уже два часа нас трясло по ухабистой дороге. Гримм молчал. Говорить было сложно. Музыка в салоне гремела вовсю.

– Ах, какая женщина, – выводил водитель вместе с радиоприемником.

Лесная дорога становилась все круче и круче, и наконец лучи фар уперлись в большие железные ворота. Из ворот выскочили люди в камуфляже и с автоматами. Мощный прожектор осветил наш автомобиль. Гримм в ужасе зажмурился.

– Кто такие? – потребовали ответа.

– Мы заплутали, Спирьевск ищем, – заканючил водитель. Он выполз из машины и, преодолевая желание сделать сразу «руки вверх», стал объяснять свой маршрут. Незатейливый вид шофера, мои испуганные глаза и обморочное состояние Гримма не внушило серьезных опасений вооруженным людям, и нас отпустили.

– Ну, дела, – отдувался водитель, – надо же налететь на ракетную часть! Если бы они узнали, что у нас иностранец в машине, – кранты! Дома бы нас не дождались!

Только когда забрезжил блеклый рассвет, наш еще более посеревший автомобиль въехал в сонный город Спирьевск. Как ни странно, в городской гостинице нас ждали, и сразу проводили в номера.

Водителю «Волги» мы заплатили по настоянию Гримма всего пятьдесят долларов – за моральный ущерб и потрясение, пережитое нами в пути.

В десять нас разбудил звонок секретарши главного механика, сообщившей, что в одиннадцать за нами приедет машина и отвезет нас на полигон. Завтраки в нашем «отеле» были не предусмотрены, так что растворимый кофе и кипятильник, которые я взяла с собой, а также пачка печенья оказались нелишними. Позавтракав таким образом, мы с Гриммом спустились к авто. Нас ждал «Газик», именуемый в народе «козел». Сорок минут мы ехали по таежной дороге и наконец прибыли на полигон.

Нас встретил главный механик – суровый усатый мужчина. Рядом с ним стояли трое мужчин со слегка пришибленным видом – они явно не привыкли встречать представителей инофирмы.

– Вы видите! – грозно и без всякого предупреждения накинулся на Гримма главный механик, указывая пальцем на своих оробевших спутников.

Гримм посмотрел в их сторону, не дожидаясь моего перевода. Ни он, ни я не обнаружили ничего аномального.

Главный тем временем продолжал:

– Чуть не убились сейчас, испытывая вашу трубу.

«Пришибленные» стали еще печальнее.

– Что за… вы нам поставили?

Тут с переводом я замялась… Уловив, однако, общий смысл, Гримм с надеждой посмотрел на меня. Воспользовавшись паузой в обвинительной речи главного механика, я перехватила инициативу: