Маскарад со смертью

Поставив трость в передней, Яков, не снимая головного убора и перчаток, как того требовал этикет, прошел вслед за домработницей сквозь длинную анфиладу комнат и остановился перед высокой дверью. Горничная постучала и с разрешения пропустила посетителя. Комната, обставленная мягкой софой, уютной оттоманкой и кожаным диваном, именовалась будуаром. Несмотря на кажущийся интимный характер своего предназначения, помещение являлось парадным и служило местом для личных встреч женской половины, так же как для главы семьи кабинет. Стены украшала роспись под трельяжную беседку, увитую зеленью.

Вдова в черном траурном платье роскошного фасона сидела на пуфике и жестом предложила гостю расположиться напротив. Пейхович отчего-то почувствовал себя неуютно, как будто здесь был кто-то еще.

– Разрешите еще раз выразить глубокое соболезнование по поводу безвременной кончины вашего супруга и моего коллеги. Если вы помните, драгоценная Клара Сергеевна, я присутствовал на похоронах Соломона Моисеевича и даже нес гроб… Да, такая утрата! – скорбно вздохнул гость и продолжил: – Как вы знаете из посланной карточки, моя фамилия Пейхович, Яков Аронович, но вы можете меня величать просто Яковом… Так вот, в Ставрополь я приехал из Варшавы, с тем чтобы открыть собственное дело по провизорской части… А тут это жуткое убийство… и я подумал, что вам теперь будет очень затруднительно следить за всей этой коммерцией. В таком случае я мог бы купить аптеки, правда, с некоторой рассрочкой по платежам, если, конечно, цена будет приемлемой, – сразу начал торговаться опытный делец.

– Благодарю вас за предложение, однако сейчас я настолько потрясена горем, что считаю преждевременным ведение каких-либо деловых переговоров, – скромно потупив глаза в пол, прощебетала Кларочка.

– Да, конечно. Однако едва ли получится быстро найти другого покупателя в этой провинции. Если повезет, вы сможете все продать годика через два-три, а к тому времени аптеки обесценятся. Вы уж извините за прямоту, но я не думаю, что вам удастся вести дела так же успешно, как это делал глубокоуважаемый мною господин Жих, – начинал понемногу выходить из себя коммерсант.

– Вероятно, вы правы, Яков Аронович, но я боюсь поступить опрометчиво и посему, находясь в скорбном расположении духа, не считаю возможным совершать столь ответственные шаги, – индифферентно заметила вдова.

– Хорошо-хорошо… Я понимаю, но, видите ли, мне необходимо получить от вас любой, но только определенный ответ. А то ведь, не ровен час, я могу и передумать. – Пытаясь скрыть волнение нарочитым безразличием, Пейхович все-таки выдал себя, машинально сняв котелок и помахав им, как веером, что считалось верхом невоспитанности. И сам понял оплошность. – Разрешите откланяться? Могу ли я надеяться, что вскорости вы найдете возможность оповестить меня касательно принятого вами решения о продаже?

– Непременно.

– И еще. Возможно, когда вы придете в себя от постигшего вас горя, то, вероятно, задумаетесь о своей личной жизни, и в таком случае мы могли бы обсудить возможность, так сказать… нашего союза. Что и говорить, вы весьма привлекательная особа, и в некотором роде место подле вас вакантно… Я, конечно же, не беру в расчет этого армейского пьяницу, обвиненного в убийстве… Но ведь я тоже холост…

– Вам пора, – едва скрывая улыбку, проронила Клара Сергеевна.

Прощаясь, он еще долго раскланивался с хозяйкой, прежде чем вышел на улицу.

«Тоже мне краля. Куда ты денешься?! Еще сама прибежишь просить, чтобы я купил эти жалкие аптеки. Не сегодня, так завтра банк начнет требовать деньги назад. Явятся кредиторы, и вот тогда…» – Охваченный волнением несостоявшийся покупатель едва сдерживал негодование.

Пейхович ушел не сразу. Потоптавшись под окнами большого дома, он достал из серебряного портсигара папиросу, трижды постучал гильзой о крышку, чиркнул фосфорной спичкой, прикурил и только потом неторопливо побрел по пахнущей сдобными булками и куличами улице.

В тот момент, когда Ардашев продолжал внимательно наблюдать за гостем сквозь прозрачную штору соседней с будуаром комнаты, в нее вошла вдова.

– Вы прекрасная ученица, Клара Сергеевна!

– Да, я способная, но только благодаря вам. Знаете, Клим Пантелеевич, с вами я чувствую себя удивительно спокойно. Как если бы рядом был он… я имею в виду Бронислава. Вы уж наверняка знаете о моих с ним отношениях, не так ли? – Потупив взгляд, Клара наигранно застенчиво захлопала глазками.

– Так, только слухи.

– Как вы думаете, долго ли ему еще предстоит томиться в этих ужасных казематах?

– Видите ли, сударыня, на данном этапе расследования меня это совершенно не интересует, поскольку никак не относится к тому поручению, которое теперь я обязан исполнять, – сухо выговорил Ардашев.

– Да, да. Извините великодушно. Я больше не буду вмешивать вас в мои личные дела, – опустив глаза, виновато ответила Клара.