Маски. Карнавал судеб

— Но зачем ты это делала? Мне кажется, я уже догадываюсь, но хотел бы услышать обо всем от тебя самой. Что же в действительности произошло в ту ночь? Между нами не должно быть тайн, Миранда! Мы и так слишком долго жили на карнавале, окруженные таинственными масками…

— Да, любимый… — прошептала она. — Но ты должен обещать, что мой рассказ останется только между нами. И потом мы больше никогда не будем говорить об этом.

В ту ночь тоже играл оркестр, а веселая шумная толпа резвилась, хохотала, флиртовала, плясала… Впрочем, в спальне Тонио было слышно только его дыхание, становящееся все учащеннее и тяжелее, да звуки ударных инструментов, напоминающие бой барабанов какого-нибудь островного племени вуду.

Тонио снял с пояса револьвер и положил его на ночной столик, а потом, блестя глазами, разлегся на кровати и поманил ее к себе пальцем.

— Я в твоей власти, моя злая волшебница, — сказал он с издевательским смешком, в котором смешались презрение и жестокость. — Иди сюда и раздень меня.

И закрыл глаза, предвкушая грядущие наслаждения.

Вот оно! Мгновение, которого она так ждала. Все, что ей оставалось теперь, это взять его пистолет, нажать на спусковой крючок и сполна отплатить за все свои мучения… Пощадить его? Но почему? Разве он пощадил ее, когда она была в его власти?

Справедливость требовала, чтобы она не упускала этот судьбоносный шанс, который может никогда больше не выпасть…

И сердцем, и мыслями она уже потянулась к пистолету… Вот только рука упорно отказывалась повиноваться.

Она не могла. Ни за что на свете она не могла этого сделать! От мысли о том, что пуля вонзается в живую плоть, дробит кости, проливает человеческую кровь, ее замутило.

Представившаяся ей картина была слишком ужасна и грязна.

Она не убийца. У нее чувствительное, доброе сердце: она не в силах вынести одного вида птицы с подбитым крылом, она готова подобрать каждого замызганного котенка, накормить каждую голодную дворнягу, попавшихся на ее пути…

Она не в состоянии причинить вред даже животному, что уж говорить о человеке! Скорее она сама умрет, чем отнимет чью-то жизнь.

В тот момент она поняла, что должна как можно быстрее выбираться отсюда. Бежать, бежать! Из этой комнаты, из этого дома… Пока не повторилось то, что произошло под «Шамбором», — ведь на этот раз Тонио действительно убьет ее, тем все и кончится…

Бежать, бежать! Но у нее подгибались колени, и ноги были как ватные. Да еще голова закружилась, и пол под ногами закрутился словно щепка, попавшая в водоворот… Ей стало страшно, что она сейчас зашатается и упадет, а Тонио бросится на нее.

И тут дверь в комнату резко распахнулась.

Миранда оглянулась и вытаращила глаза от изумления.

— Ты! — Тонио сел на кровати. — Какого черта ты тут делаешь?

В дверях возник силуэт женщины, от которой исходило такое сияние в буквальном смысле слова, что дух захватывало.

Это была Кимберли Вест — вся в чем-то белом, ослепительно блестящем и воздушном, и Миранде показалось, что она смотрит прямо на солнечное светило в разгар летнего полдня… Платиновые волосы, обесцвеченные почти до абсолютной белизны, высоко заколоты в виде короны бриллиантовой тиарой, платье из дорогой атласной парчи отделано шелковыми фестонами, шею обвивает ожерелье из жемчуга, воздушного как мыльная пена и крупного как птичьи яйца. Лиф платья тоже разукрашен жемчужными брызгами до самого пояса, руки молочной белизны от запястья до локтя в бриллиантовых браслетах, сверкающих тысячью каратов… Фарфоровое личико под тонкой, как осенняя паутинка, вуалью совершенно до неестественности.

Это была не та девочка, которую Миранда помнила по «Маривалу». Эта женщина была прекрасна и нереальна, она казалась воплощением неземной безупречности и чистоты. Единственным цветовым пятном в ней были глаза, сверкавшие фиолетовым огнем.

В этом странном, похожем на театр особняке, битком набитом «праведниками» и «грешниками», Кимберли Вест выбрала роль невинной невесты, символа девственности.

Словно мраморное изваяние неподвижно стояла она в дверях спальни.

Господи, да она же не в себе… — подумала Миранда. Несчастное создание лишилось рассудка.

Первым оправился от неожиданности Тонио.

— Возвращайся в постель, мой ангел. У тебя какой-то пугающий вид.

Казалось, она его не слышала: ослепительное видение двинулось вперед, прямо к Тонио, совершенно не замечая присутствия Миранды. Кимберли не отрывала безумных глаз от мужа.

Внезапно она зажала уши руками и закричала:

— Мерзавец!! Чудовище!! Ты убил Максима! — слова с болью срывались с ее губ. — Ты убил моего любимого!

— А ты… ты — шлюха! — в ярости рявкнул он. — Ты просто посмешище! Посмотри на себя, падаль! Тоже мне девственница! Которая спит со всяким отребьем, расставляет ноги перед этим смутьяном, перед этой свиньей… Я чуть не убил и тебя вместе с ним! А теперь убирайся в свою комнату, пока я не вызвал охрану!

— Перестаньте… — Миранда была вне себя от ужаса. — Пожалуйста! Умоляю вас, прекратите!