Маски времени

— Этого никто не рекламирует. Но такое случается. Пять, шесть раз каждый год кто-то предпринимает тайком от курьера путешествие во времени частного характера.

— А что бывает за это курьеру? — спросил я.

— Если это обнаруживает патруль времени? Его выгоняют с работы, — уныло произнес Буонокоре. — Что мы пытаемся сделать, так это прикрыть друг друга до того, как вмешается патруль. Работа собачья, но мы просто обязаны ее выполнять. Я хочу вот что сказать: если ты не будешь подстраховывать любого своего коллегу, то кто же придет на выручку тебе, когда в том возникнет необходимость?

— Кроме того, — сказал Сэм, — это еще вызывает у нас чувство законной гордости, мы ощущаем себя героями.

Я стал изучать карту. Они тщательно прочесали в поисках Зауэрабенда всю раннюю историю Византии — от императора Константинополя до второго Феодосия, и столь же методично проверили последние два столетия ее существования. Поиски же в пору расцвета империи пока еще проводились наугад. Сэм, Буонокоре и Монро только-только освободились от выполнения своих обязанностей и теперь собирались отдохнуть; Колеттис, Пластирас и Паппас были готовы отправиться на поиски и сейчас разрабатывали дальнейшую стратегию.

Все казалось мне просто прекрасным во время оживленной дискуссии на тему, как изловить Зауэрабенда. Я питал к ним теплые чувства — к своим друзьям, которые познаются в беде. Моим компаньонам. Моим коллегам. Мушкетерам Времени. Сердце мое переполнялось любовью к ним. Я даже произнес краткую речь, в которой выразил глубокую благодарность за ту помощь, которую они мне оказывали. У них был при этом несколько смущенный вид, и все они еще раз заверили меня в том, что это просто вопрос взаимовыручки — золотое правило в действии.

Отворилась дверь, и, спотыкаясь, в комнату ввалилась запылившаяся фигура человека в совершенно неуместных для этой эпохи солнцезащитных очках. Наджиб Дайани, мой старый наставник! Он нахмурился, плюхнулся на стул и сделал нетерпеливый жест, не имеющий отношения к кому-либо в отдельности, в надежде прихлебнуть вина.

Колеттис протянул ему чашу с вином. Дайани вылил немного вина себе на ладони и смыл им пыль со своих очков. Затем залпом выпил остальное.

— Мистер Дайани! — вскричал я. — А я и не знал, что вас кликнули тоже! Послушайте, мне так хочется поблагодарить вас за ту помощь…

— Болван, — спокойно произнес Дайани. — Как это я вообще разрешил вам получить лицензию курьера?

52

Дайани только-только вернулся. Он проводил поиски в 630–650 годах, снова не давшие никаких результатов. Усталый и раздраженный, он был явно очень недоволен тем, что свой отпуск тратит на поиски сбежавшего у кого-то туриста.

Я попытался было «всучить» ему свою благодарственную речь, однако он поспешно отмел все мои сентиментальные излияния и произнес очень кислым тоном:

— Не утруждайте себя сладкоречивыми словами. Я это делаю только потому, что если патруль разнюхает, какую человекообразную обезьяну я выпустил в качестве курьера, это очень плохо отразится на моей карьере. Я сейчас пытаюсь спасти свою собственную шкуру.

Наступило очень тягостное для всех нас молчание. Тишину прерывало только шарканье ног и покашливание.

— Не очень-то утешительно слышать такие слова, — сказал я, обращаясь к Дайани.

— Не давай ему, малыш, вывести себя из равновесия, — посоветовал Буонокоре. — Как я уже тебе говорил, любой оставленный на попечение курьера турист может что-нибудь такое сотворить со своим таймером…

— Я не говорю о потере туриста, — раздраженно произнес Дайани. — Речь идет о том, что этот идиот умудрился продублировать себя, пытаясь исправить оплошность! — Он едва не поперхнулся вином. — Первое я еще могу ему простить, но вот второе — это совершенно непростительно!

— Да, удвоение — это действительно безобразие, — согласился Буонокоре.

— Это вещь серьезная, — произнес Колеттис.

— Незавидная судьба, — сказал Сэм. — Не говоря уже о том, как трудно будет выпутаться с Зауэрабендом.

— Что-то я не припоминаю другого подобного случая, — заявил Паппас.

— Очевидный просчет, — прокомментировал Пластирас.

— Послушайте, — взмолился я. — Удвоение произошло нечаянно. Я настолько увлекся поисками Зауэрабенда, что не понял…

— Мы понимаем, — сказал Сэм.

— Это вполне естественная ошибка, когда находишься в таком нервном напряжении, — подтвердил Джеф Монро.

— С любым такое могло случиться, — успокоил меня Буонокоре.

И только Паппас пробурчал, но уже более мирно:

— Стыд. Стыд и позор.

Я все меньше ощущал себя достойным членом сплоченного братства, и все больше чувствовал себя вызывающим только жалость деревенским дурачком, который, куда ни пойдет, оставляет за собою лужи да кучи. А бедные родственники пытаются вычистить обгаженный пол, да еще и успокаивают дурачка, чтобы тот не нагадил еще больше.