Далее в тексте ритуала говорится о том, что произошло после того, как на город напали:
Следовательно, судя по тексту масонского ритуала, существовала исключительной важности камера под святым храмом, которая была соединена с дворцом Соломона. Теперь мы знали, что Росслин (намеренно созданная точная копия последнего Иерусалимского храма) тоже имеет подземный ход, ведущий во «дворец» или резиденцию «Великого Мастера». Замечательное соответствие.
Ни храм царя Соломона, ни его дворец не сохранились даже частично. Тем не менее мы уже объяснили, почему полагаем, что последующие храмы были построены на той же горе, и Святая Святых была расположена на небольшом расстоянии по направлению запад-север-запад от Купола на скале. Вполне обоснованно можно предположить, что Соломон построил свой новый дворец или на том же месте, или совсем рядом с тем, где был расположен предыдущий дворец ханаанских правителей, который должен был находиться в пределах территории, обнесенной стенами, сооружение которых приписывают царю Давиду. Если мы обоснованно воспроизвели план, то соотношение между Росслином и замком как по расстоянию, так и по топографии места выглядит подобно храму Соломона и его дворцу. Археологическая данность Росслина отвечает тому, что говорится в древнем мифе о постройках Соломона в Иерусалиме.
Это вовсе не означает, что план Росслина — точная копия первоначального храма Соломона. Может быть, это и так, но более вероятно, что миф был создан на основе сложившейся в Росслине реальности, которую приписали Иерусалиму времен Соломона. Как бы там ни было, мы убеждены, что слова масонского ритуала о подземелье и подземном ходе под храмом Соломона прямо связаны с подземельем и тоннелем под Росслином.
Эта потрясающая информация, которой поделился с нами Нивен, связывает во времени Росслин как с Иерусалимом, так и с современным масонством.
Нивен Синклер — человек мудрый, понимающий Росслин так, как это доступно очень немногим. Он написал следующие слова о мотивах, которыми руководствовался архитектор и строитель Росслина:
Откуда столь оригинальные идеи могли прийти в начале пятнадцатого века — во времена, которые не отличались либеральным подходом к религии?