Масоны

- С великой готовностью, - отвечал с заметным удовольствием Терхов. Но только я попрошу вас пойти пешком, - пояснил он Сусанне Николаевне.

- О, я этого не боюсь; но мне совестно, что я стесняю вас собою! говорила Сусанна Николаевна, выходя из экипажа.

- Нисколько! - ответил ей Терхов.

Егор Егорыч, мотнув потом им обоим головой, велел кучеру ехать в гостиницу.

Сусанна Николаевна между тем, оставшаяся в толпе с полузнакомым ей молодым человеком, сначала, конечно, конфузилась; но Терхов вел ее под руку с такой осторожной вежливостью, что она совершенно потом успокоилась.

Факель-цуг остановился перед домом профессора, и в то время, как музыканты играли хвалебную серенаду новобрачным, весь цуг махал факелами. В ответ на это на небольшом балкончике дома показался профессор, а равно и супруга его, сколько можно было рассмотреть при темноте, весьма уже немолодая. Профессор произнес своим почитателям довольно длинную и нежную речь. Факель-цуг, весь гуртом, захлопал ему, после чего все стали расходиться. Студенты шумно отправились в разные таверны, а молодые рабочие, участвовавшие тоже в церемонии, - в свои кабаки. Сусанну Николаевну Терхов повел под руку к ее отелю, и ей вдруг пришла в голову мысль спросить своего кавалера об Углаковых, у которых она его встречала.

- Разве вы не знаете, что Пьер Углаков умер? - воскликнул Терхов.

Сусанна Николаевна вздрогнула.

- Давно ли? - спросила она взволнованным голосом.

- Недавно, - отвечал Терхов.

- Что же он заболел вдруг? - расспрашивала Сусанна Николаевна.

- Не думаю, чтобы вдруг; но, как мне писали, он сам был причиной своей смерти: кутил и пил, как я не знаю кто!

Волнение Сусанны Николаевны все более и более усиливалось.

- Главное, влюбился в какую-то француженку из кондитерской Люке, продолжал Терхов, - та окончательно истощила его кошелек и здоровье; хорошего исхода подобной жизни ожидать было нечего.

Сусанна Николаевна вздохнула несколько свободнее: значит, Углаков не от тоски же по ней умер!

- Ну, а вы что здесь делаете? - спросила она.

- Я-то, понятно, что, - отвечал Терхов, - но как вы с вашим супругом сюда попали?

- Попали мы потому, что мне захотелось путешествовать (Сусанна Николаевна при этом слегка покраснела), ну, а потом Егору Егорычу необходимо было посоветоваться с докторами, чтобы они ему прописали какие нужно воды.

- Чего же лучше сделать это, как здесь: в Гейдельберге есть весьма знаменитые доктора, - проговорил Терхов.

- Да, это было бы очень хорошо; но Егор Егорыч прежде всего хочет мне показать любимые им университетские города, потом Рим, Италию и Швейцарию.

- Во всяком случае, вы позволите мне завтра явиться к вам? - спросил Терхов.

- Даже прошу вас! Егор Егорыч очень будет рад вам, - ответила Сусанна Николаевна.

Возвратясь в свой отель, она нашла Егора Егорыча хоть в постели, но еще не спящим, и не удержалась, чтобы не рассказать ему о смерти Углакова. Егор Егорыч первое, что устремил на нее внимательный и беспокойный взгляд; Сусанна Николаевна однако употребила все силы, чтобы скрыть взволновавшие ее печальные чувствования.

- Но правда ли еще это? - спросил он.

- Как же не правда? Терхов - его приятель, - заметила Сусанна Николаевна.

- Я знаю это; но мне думается, что старики Углаковы уведомили бы меня о таком страшном горе своем.

- Разве до того им теперь, чтобы уведомлять кого бы то ни было. Кроме того, они, вероятно, не знают, где мы.

- Это может быть! - согласился Егор Егорыч. - Вообще я очень неаккуратно получаю письма. Сверстов, конечно, писал мне недавно; но меня удивляет Зверев, которого я просил особым письмом уведомить меня о деле Тулузова и адресовать в Гейдельберг poste restante*, однако письма нет. Я нахожу, что это невежливо с его стороны.

______________

* до востребования (франц.).

- Разумеется, невежливо! - согласилась Сусанна Николаевна.

VI

Аггей Никитич сам понимал, что он был виноват перед Егором Егорычем, но вначале он почти трусил ответить Марфину на вопрос того о деле Тулузова, в котором Аггей Никитич смутно сознавал себя если не неправым, то бездействовавшим, а потом и забыл даже, что ему нужно было что-нибудь ответить Егору Егорычу, так как пани Вибель, говоря Аггею Никитичу, что она уже его, сказала не фразу, и потому можете себе представить, что произошло с моим пятидесятилетним мечтателем; он ходил, не чувствуя земли под собою, а между тем ему надобно было каждый вечер выслушивать масонские поучения аптекаря, на которых вместе с ним присутствовала пани Вибель, что окончательно развлекало и волновало Аггея Никитича. Вибель же, все более и более прилеплявшийся к ораторству, часто не выпускал от себя своих слушателей часов по пяти.