Мастер дверей

…А больше пугало другое. Почти каждую ночь он просыпался оттого, что чесалось все тело – не сильно, но довольно долго, может быть час. Славка даже думал сначала, что какие-то насекомые завелись в доме или приползли с улицы. Но для уличных насекомых был уже вроде бы не сезон. Кроме того, на первом этаже спали теперь на кроватях, а не на полу. Славка тщательно перетряхивал постель, но не находил никаких следов насекомых. Он предположил, что «чесотка» может быть после какой-нибудь незнакомой еды – например терноягеля. Ведь чесался же летом Ванька после того, как поест земляники. Но у Ваньки тогда были красные пятна – и на щеках, и даже на руках. А у Славки – ничего. В конце концов он отказался от терноягелевого чая, а пил только воду, но зуд не пропал. Еще ему казалось, что волосы стали расти быстрее, чем всегда. Но это могло быть связано с тем, что весь он быстро рос, как и другие ребята в интернате, и особого неудобства не доставляло.

Вновь шорох, совсем рядом. Но Славка был настолько расстроен и погружен в себя, что не проявил ни малейшего интереса к тому, что там шуршит.

…Потом был тот случай с Юлькой. Она давно вертелась вокруг Славки, и это дико раздражало, хотя он и старался быть вежливым и не показывать этого. Но он хотя бы был ей интересен! А теперь даже Юлька к нему не подходит. В общем, жизнь стала серой и беспросветной.

Шорох раздался сверху, прямо над ним. Славка автоматически повернул голову.

Сначала он увидел в паре метров от себя красно-серые кожаные мешки. Из них торчали не то голые упругие ветки растения, не то просто какие-то палки желтоватого цвета. Недоумевая кто, а главное – для чего, так бесшумно подобравшись, бросил эти вещи, Славка проследил взглядом дальше. Мешков было много, они все не кончались. Внезапно все ветки разом дернулись, увлекая за собой мешки, и стало ясно, что все они – единое целое.

Единое тело.

Сердце гулко ударило и пустилось вскачь. Славка медленно развернулся, одной рукой держась за ствол, а другой опираясь на откос.

И увидел голову.

Она возвышалась над ним на членистом туловище, приплюснутая сверху, с двумя длинными щупами-усами и короткими толстыми клешнями.

По три матово-черных глаза с каждой стороны. И челюсти.

Это была гигантская сколопендра. Многоножка.

Славка широко раскрыл рот, чтобы крикнуть, но не смог. Ужас схватил его за горло, сковал руки и ноги, не давая шевельнуться. Он мог только смотреть в черные немигающие глаза.

Смотреть – и понимать, что пришла смерть. И что она наступит не сразу. Сначала он будет очень-очень долго мучиться от боли. От очень страшной боли.

«Все!» – подумал Славка, чувствуя, как по спине стекает липкий пот.

Сколопендра наклонила голову, поводя щупами. Славка уже ничего не видел, в глазах стояло только красное и серое. Началась дрожь – такая сильная, что Славку мотнуло, ударив головой о дерево, он даже прикусил язык. Он понял, почувствовал: она сейчас бросится.

И закрыл глаза.

В следующий миг на него обрушился тупой удар – казалось, сразу везде. Славку развернуло и повалило на спину, ноги описали в воздухе дугу, он едва не совершил кувырок назад. Падая, чудом не зацепился ногой за дерево. Последнее, что он успел сделать, – закрыть руками лицо.

Он получил еще один удар – поперек туловища. Непроизвольно дернулся от боли и сжался в комок, подтянув колени к животу и заваливаясь на бок. Славку трясло, он ждал, что сейчас в него вцепятся челюсти.

Он слышал ужасный шум, понимая, что его производит сколопендра, извиваясь на песке очень быстро, – туда-сюда…

Но броска все не было. И других ударов не последовало. Однако шум не прекращался. Казалось, тварь хлещет хвостом по чему ни попадя.

Славка, едва дыша, раздвинул пальцы, чтобы выглянуть в щелочку.

Мир казался перевернутым набок – и земля, и небо. Сколопендра страшно извивалась в трех шагах от него, словно змея, но только хуже змеи. Потому что у мерзкой твари имелись конечности, которыми она мелко-мелко перебирала щупы и челюсти. И челюстями она сейчас норовила вцепиться в клюющего ее серого орлана с белыми полосками на плечах. Орлан не давался, он был проворен, норовил атаковать сзади. Но многоножка вертелась так прытко, едва уловимо глазом, что Славка был уверен: орлан протянет недолго. При этом у птицы, находящейся в воздухе, несомненно было преимущество: поднимись она выше, и сколопендра уже не достанет.

«Почему он не улетает?» – думал Славка.

Ведь очевидно же, что орланы не едят такую мерзость, как сколопендры, и птице нет смысла с ней драться, рискуя жизнью.

Если только она не охраняет птенцов.

Славка был избит и до смерти напуган, но все же сообразил, что птенец – он и есть. И если он не хочет немедленной смерти орлана, ему надо как можно быстрее убраться с берега.

Он встал на четвереньки на откосе. Его шатало. Тошнило. Болело все, что только можно.

Славка понял: вверх, на обрыв, ему не забраться. Единственной выход – вниз, подальше от твари.