Мастер и Маргарита

крика сорвался камень в горах и полетел по уступам в бездну, оглашая горы грохотом. Но Маргарита не могла сказать, был ли это грохот падения или грохот сатанинского смеха. Как бы то ни было, Воланд смеялся, поглядывая на Маргариту, и говорил:	mountains and tumbled down the ledges into the abyss, filling the mountains with rumbling. But Margarita could not have said whether it was the rumbling of its fall or the rumbling of satanic laughter. In any case, Woland was laughing as he glanced at Margarita and said:
- Не надо кричать в горах, он все равно привык к обвалам, и это его не встревожит. Вам не надо просить за него, Маргарита, потому что за него уже попросил тот, с кем он так стремится разговаривать, - тут Воланд опять повернулся к мастеру и сказал: - Ну что же, теперь ваш роман вы можете кончить одною фразой!	'Don't shout in the mountains, he's accustomed to avalanches anyway, and it won't rouse him. You don't need to ask for him, Margarita, because the one he so yearns to talk with has already asked for him.' Here Woland turned to the master and said: 'Well, now you can finish your novel with one phrase!'
Мастер как будто бы этого ждал уже, пока стоял неподвижно и смотрел на сидящего прокуратора. Он сложил руки рупором и крикнул так, что эхо запрыгало по безлюдным и безлесым горам:	The master seemed to have been expecting this, as he stood motionless and looked at the seated procurator. He cupped his hands to his mouth and cried out so that the echo leaped over the unpeopled and unforested mountains:
- Свободен! Свободен! Он ждет тебя!	'You're free! You're free! He's waiting for you!'
Горы превратили голос мастера в гром, и этот же гром их разрушил. Проклятые скалистые стены упали. Осталась только площадка с каменным креслом. Над черной бездной, в которую ушли стены, загорелся необъятный город с царствующими над ним сверкающими идолами поверх пышно разросшимся за много тысяч этих лун садом. Прямо к этому саду протянулась долгожданная прокуратором лунная дорога, и первым по ней кинулся бежать остроухий пес. Человек в белом плаще с кровавым подбоем поднялся с кресла и что-то прокричал хриплым, сорванным голосом. Нельзя было разобрать, плачет ли он или смеется, и что он кричит. Видно было только, что вслед за своим верным стражем по лунной дороге стремительно побежал и он.	The mountains turned the master's voice to thunder, .and by this same thunder they were destroyed. The accursed rocky walls collapsed. Only the platform with the stone armchair remained. Over the black abyss into which the walls had gone, a boundless city lit up, dominated by gleaming idols above a garden grown luxuriously over many thousands of moons. The path of moonlight so long awaited by the procurator stretched right to this garden, and the first to rush down it was the sharpeared dog. The man in the white cloak with blood-red lining rose from the armchair and shouted something in a hoarse, cracked voice. It was impossible to tell whether he was weeping or laughing, or what he shouted. It could only be seen that, following his faithful guardian, he, too, rushed headlong down the path of moonlight.
- Мне туда, за ним? - спросил беспокойно мастер, тронув поводья.	'I'm to follow him there?' the master asked anxiously, holding the bridle.
- Нет, - ответил Воланд, - зачем же гнаться по следам того, что уже окончено?	'No,' replied Woland, 'why run after what is already finished?'
- Так, значит, туда? - спросил мастер, повернулся и указал назад, туда, где соткался в тылу недавно покинутый город с	There, then?' the master asked, turning and pointing back, where the recently abandoned city with the gingerbread towers of its convent,