Мастер из Кроксли

- Бартон. И поспеши, а то ты ее никогда не забудешь. Ну-ка, быстро, при мне, сооруди лекарство моей жене. Пошевеливайся.

Монтгомери почувствовал облегчение, даже плечи у него распрямились. Наконец-то можно разрядиться! Этот тип хамил сознательно, и у Роберта не было никаких оснований сдерживать свою ярость. Он залил сургучом горлышко очередного пузырька с лекарством, приклеил сигнатуру, поставил его рядом с остальными, только тогда обернулся к посетителю.

- Послушайте! - сказал он ровным голосом. - До вашего лекарства очередь еще не дошла. Когда дойдет, его сделают и вам пришлют. А в лабораторию посторонним вход воспрещен. Можете дожидаться в приемной, если хотите.

- Ты вот что, - сказал шахтер, - валяй, готовь свое снадобье немедленно, пока я здесь, не то тебя самого лечить придется.

- Лучше вам не задираться, - сказал Монтгомери, уже не сдерживаясь. Полегче на поворотах, а то схлопочете... Ах, ты так?! Ну, держись...

Роберт получил боковой удар выше уха и одновременно нанес противнику прямой в челюсть. Он по достоинству оценил следующий молниеносный апперкот и понял, что имеет дело с опытным боксером. Но счастье было на его стороне: противник недооценил его и раскрылся. Удар!..

Бартон отлетел к шкафу, ударился головой об угол и упал, раскинув руки, с неловко подвернутыми ногами. Тоненькая струйка крови испачкала кафельный пол.

- Ну как? Хватит или еще? - спросил Роберт, с трудом переводя дыхание.

Ответа не было. Только поняв, что пациент доктора Олдакра потерял сознание, Монтгомери ужаснулся - если о драке узнают, этот благочестивый ханжа скорее всего его уволит, да и рекомендаций не даст. А без них не найти другого места, и что он будет делать без денег, без работы?

Значит, надо, чтобы инцидент не получил огласки. Роберт выволок поверженного противника на середину комнаты и выжал ему на голову мокрую губку. Тот застонал, зашевелился и наконец поднялся.

- Чтоб тебя черти задрали! - ворчал он, отряхиваясь. - Посмотри, что с моим галстуком!

- Я не хотел так сильно вас ударить, так уж вышло, извините, - бормотал Монтгомери.

- Ты это называешь сильным ударом?! Да так только мух бьют. Твое счастье, что этот распроклятущий шкаф тебе помог. Теперь можешь всюду хвастать, что отправил меня в нокаут с одного удара. Ну, а теперь валяй, состряпай моей миссис лекарство, и я пойду.

На этот раз Монтгомери выполнил его требование без возражений.

- Лучше бы вам немного посидеть здесь и прийти в себя, - только посоветовал он.

- Некогда мне тут рассиживаться, - пробурчал Бартон и вышел на нетвердых ногах.

В окно Роберт видел, как тот шел, слегка пошатываясь, потом встретил другого парня и оба, под руку, двинулись дальше. "Похоже, он долго зла не держит", - подумал Роберт, и у него появилась надежда, что доктор не узнает об инциденте. Он навел всюду порядок и вернулся к работе. Но поселившаяся в душе тревога не отпускала его весь день, а когда вечером ему сообщили, что в приемной его ожидают три джентльмена, она перешла в панику. Кто это может быть - полиция, судебный следователь, доброхотные мстители-родственники? Когда он вышел в приемную, лицо его и вся фигура выражали крайнюю степень напряжения.

Каждый из троих ожидавших его посетителей был ему известен, по крайней мере он знал их в лицо. Но что могло собрать их в это странное трио и привести к нему? Во-первых, тут был Сорли Уилсон - единственный сын и наследник хозяина крупнейшего в этом краю прииска "Нонпарель". Двадцатилетний студент колледжа святой Магдалины в Кембридже, спортсмен, щеголь, он проводил в родном краю пасхальные каникулы. В данный момент, присев на край стола, он покручивал кончики черных усиков и глубокомысленно разглядывал изумленного Монтгомери.

Вторым в группе был трактирщик Пэрвис. Ему принадлежала самая большая пивная в округе, но еще более он был известен как букмекер. Его грубое лицо, цвета красной меди, хотя и гладко выбритое, контрастировало с совершенно лысым, напоминающим отполированную слоновую кость черепом. Огромные красные руки лежали на толстых коленях. Он тоже устремил на докторского помощника пристальный взгляд из-под рыжих ресниц.

Третьим был объездчик лошадей Фоссет. Он изучал Монтгомери с таким же вниманием, как два его спутника. Откинувшись на спинку стула и вытянув во всю длину сухощавые ноги в кожаных крагах, он рукояткой хлыста выбивал дробь на своих крупных зубах. Все лицо его было сплошная тревога и озабоченность.

Вся троица хранила молчание и, похоже, была поглощена какими-то серьезными соображениями.

- Что вам угодно, джентльмены? - спросил Монтгомери, но посетители по-прежнему молчали.

Монтгомери окончательно почувствовал себя не в своей тарелке.

Первым нарушил молчание объездчик:

- Нет, не то! Совершенно не то. И думать нечего.

- Ну-ка, парень, повернись, дай себя разглядеть, - сказал трактирщик.

Что оставалось Монтгомери? Он поворачивался медленно, словно был у портного на примерке, и убеждал себя, что надо набраться терпения, - должны же эти загадки как-нибудь разрешиться.