Мастер теней

— Всемудрейший Двенадцатый Красный Дракон, да простираются вечно его крылья над Подсолнечной, повелитель Хмирны и Сеньчу с прилегающими равнинами, владетель Круглого моря… — начал Хранитель.

Дайм принял восторженный и смиренный вид, подобающий всякому смертному, удостоенному внимания столь высокой и значимой персоны, как Хранитель Церемоний. Пока исполненный торжественности старичок перечислял сорок два титула Ци Вея, Дайм разглядывал сопровождающих Хранителя слуг. С подарками, разумеется, с подарками! Для Императора, для кронпринцев, для Светлейшего Парьена, для…

— …модель мира, выполненная лучшими мастерами Поднебесной, для возлюбленного брата Всемудрейшего Ци Вея, Его Величества Кейрана Зелимарта Варкуда Суардиса, да продлится благословенное богами правление его вечно…

Узкоглазые носильщики сгрузили квадратный короб, расписанный птицами и цветами, высотой по грудь, а Дайм облегченно вздохнул: слава Светлой, Бастерхази не соврал.

— …говорящий опал для возлюбленной сестры по сути, Её Высочества Шуалейды Язирайи Суардис.

Подарок для Шу был много скромнее в размерах. Нечто, названное говорящим опалом, уместилось в шкатулку длиной с ладонь, непроницаемую для любопытства шера-дуо, в отличие от прочих подарков.

— Его Всемудрость выражает надежду, что возлюбленный брат не сочтет за труд вручить подарки от его имени лично, — с сияющей улыбкой закончил Хранитель Церемоний и подал Дайму вытащенный из широкого рукава свиток.

Дайму ничего не оставалось, как только в подобающе витиеватых выражениях заверить Хранителя Церемоний в том, что он счастлив исполнить волю Дракона, и оставить при себе все, что он думает о необходимости всю дорогу до Фьонадири плестись с караваном. Месяц! Насмешливые боги, еще целый месяц возвращаться в Метрополию, а потом восемь дней на дорогу в Валанту, даже если торопиться изо всех сил.

«Чтоб у тебя хвост завязался таким же мудреным узлом, как твои хитрости, возлюбленный брат Ци Вей!» — подумал Дайм, обмениваясь пятым поклоном с Хранителем Церемоний.

«Не дождешься», — подмигнул со стены парадный портрет Двенадцатого Дракона.

Рональд шер Бастерхази

436 г. 18 день Жнеца. Роель Суардис.

Лишь через несколько минут после того, как зеркало погасло, Рональд вернул себе приличный вид и облегченно выдохнул. Глухой Маяк не подвел! Если бы не привычка всегда и везде держать себя в руках, Рональд бы радостно заорал и пустился в пляс, как мальчишка. Но вместо этого он лишь велел Эйты подать кардалонского пятидесятилетней выдержки.

Вытянувшись в кресле с бокалом коньяка, Рональд еще раз придирчиво проверил систему заклинаний. В подвале башни Рассвета, на антрацитовом алтаре пульсирует выточенный в форме открытой ладони с растопыренными пальцами базальт с острова Глухого Маяка. Шесть вырезанных в антраците линий терцанга тепло мерцают свежей кровью и окрашивают проходящие сквозь вершины силовые нити тускло-алым. А сами нити, на создание которых ушли полтора месяца, проведенные на острове, тянутся к напольному зеркалу, оплетают его и исчезают в исчерченной рунами бронзовой раме, чтобы вновь появиться у подножия башни Заката — невидимыми и неощутимыми ни для кого, кроме создателя и хозяина.

Вынырнув из системы глушения связи, Рональд несколько раз глубоко вздохнул, утер повлажневшие виски и одним глотком допил коньяк. Приятно сознавать, что тебе удалось хоть в чем-то превзойти учителя. Вряд ли даже Паук смог бы так изящно отрезать от внешнего мира обладающего несоразмерной силой Линзы шеру-дуо, пусть даже такую наивную и неумелую, как Шуалейда. Но если каждый раз, когда Дукрист пытается с ней связаться, система будет поглощать столько энергии, никаких рабов не хватит!

Рональд еще раз взглянул сквозь три каменных свода на привязанного к высокому столу рядом с алтарем мертвого каторжника и последнюю каплю крови, зависшую над северной вершиной терцанга, и нехотя поднялся.

— Эйты, — велел он вполголоса. — Давай свежего.

Пока немертвый слуга выводил из кладовки свежего раба, привязывал на место использованного и ланцетом вскрывал ему вену на запястье, чтобы кровь вытекала медленно, Рональд, стоя у алтаря, поглаживал обложку Ссеубеха.

— Давай, дохлый, отрабатывай, — шепнул он, когда раб был готов к ритуалу.

Мертвый некромант, четыре сотни лет назад поселившийся в фолианте — намного более уютное место, чем Ургаш — взлетел над алтарем и раскрылся на последних страницах. Сделанные на острове Глухого Маяка записи едва заметно засветились, и Рональд начал нараспев читать вербальную формулу.

Через несколько минут, оставив ключу порцию энергии на трое суток, Рональд жестом велел Ссеубеху подниматься и сам направился к лестнице. Мертвый некромант недовольно зашелестел страницами и облетел вокруг истекающего кровью и страхом раба.

— Не наглей, — не оборачиваясь, сказал Рональд.

Ссеубех снова прошелестел что-то нецензурное о жадных мальчишках, но тронуть хоть каплю крови, предназначенной Хиссу, не посмел.