Мастера и шедевры. Том 3

Как далека она от иллюстративности, как далека от серого натурализма, изображающего чисто внешние приметы явлений…

«Это портрет не мой, а моей кожи!» — воскликнул как-то большой писатель о своем изображении. Душа или кожа?

Вот мера проникновения, вот определение зоркости прозрения.

… Сколько их, этих ловких, умелых, поражающих невзыскательный вкус художников, по-своему честных и трудолюбивых, но, к сожалению, неспособных проникнуть в глубь явлений, а изображающих лишь поверхность, внешние приметы времени.

И как мало истинных творцов, способных постичь всю бездну свершений! Слышащих пульс своей эпохи, биение сердца своего народа, ощущающих со всей мощью творца свет и тени своего времени.

Их немного, но след, оставляемый этими мастерами, огромен. Мир образов, созданный ими, неохватен и поражает наше воображение верностью и правдой видения жизни.

Нет рецепта и нет мудреца, который может в точности предсказать, что вот, мол, завтра или послезавтра родятся новый Пушкин, Суриков или Глинка.

Но такова истинная мощь гения нашего народа-творца, в том-то и счастье нашей страны, что она богата, очень богата большими поэтами, писателями, композиторами, художниками.

Только надо видеть и гордиться ими. И еще маленькая деталь: помогать при появлении, росте.

При рождении и становлении таланта Кукрыниксов их поддерживали советами и дружеской помощью такие мастера, как Маяковский, Горький и Нестеров, им заказывал театральные эскизы Мейерхольд.

И очень важно, что школу они проходили во Вхутемасе…

Вхутемасовцы… Их отличает особая, присущая им гордая радость причастности к этому дому — Вхутемасу — и той поре становления нашего искусства.

Сколько я ни беседовал с мудрым и прямым Дейнекой или с обаятельным и тонким Пименовым, со своеобычным и острым Нисским, всегда меня поражали их немеркнущая любовь, восторг перед теми днями их молодости.

Бегство фашистов из Новгорода.

И не только потому, что юность всегда кажется золотой сказкой.

Нет.

Это было суровое, порою голодное время…

Но что привлекало к нему будущих корифеев нашего искусства?

Яркость. Свежесть. Смелость начинаний.

Безудержное желание творить…

Отрицать и утверждать. А главное — бескомпромиссность и честность всех начинаний.

Были ошибки, глупости, промахи. Но не это было главным.

Главным было — дерзание.

И поэтому вхутемасовцы получили заряд, которого каждому хватило почти на всю жизнь.

Это были поистине новые люди нового времени — Дейнека, Пименов, Нисский, Ромадин, Чуйков, Вильяме, Гончаров, Кукрыниксы… И многие другие.

Их вклад в дело нашей культуры несомненен и огромен.

Буревые зори двадцатых годов. Звонкие голоса юного Советского государства. Порыв народа Страны Советов в стремлении к миру, стройке. Неизбывное ощущение радости бытия дало силы, открыло новые имена в молодом искусстве той поры…

Художники яростно спорили и неустанно искали пути отражения наступившей нови. Немало смутного и наносного сопровождало эту зарю рождения новой красоты.

Немало пустозвонов и смутьянов сокрушали «старое», опрокидывали «каноны», не предлагая, по существу, ничего взамен.

Однако ни пролеткульты, ни иные свергатели Леонардо, Россини и Пушкина не одержали конечной победы…

Весь грохот и шум, поднятые «новаторами», в конце концов уступили дорогу истинно здоровым силам нашего искусства, и сегодня мы принимаем с восторгом свежее и яркое творчество художников, отразивших в своих полотнах становление Страны Советов…

«Когда попадаешь на выставку Кукрыниксов, прежде всего хочется сказать, что это художники, свято выполняющие свой патриотический долг перед Родиной, творчеством своим представляющие передовую эстетику и этику наших дней».

Эти слова, написанные богатырем советской графики Дмитрием Моором почти полвека назад, живут и сегодня.

Конец. Последние дни гитлеровской ставки.

Они, может быть, могут не всех устроить своей открытостью и определенностью.

Между прочим, надо сказать, что многие сегодняшние деятели культуры Запада начинают признавать, что люди устали от лицемерия и пустозвонства демагогических, напыщенных фраз, прикрывающих порою лишь хорошо налаженное лицедейство модернизма.

Симона Уэйл пишет в американском журнале «Харпере»: «Под блестящей поверхностью нашей цивилизации скрывается не что иное, как интеллектуальный упадок».

… Большие художники глубоко и своеобычно видят мир, окружающий их.

И они с годами все острее, острее воспринимают свет и тени жизни. Чувствуют меру добра и зла.

Правда, не каждому дано быть бойцом.

Иные воспевают красоту пейзажа и тем отрицают уродство. Иные воспевают прекрасного Человека, прелесть радуги бытия и тем утверждают победу света над мраком.

Но есть в мировой литературе и искусстве мастера, активно вторгающиеся своим творчеством в окружающую ихжизнь, отрицая, бичуя зло, обнажая язвы порока.

Таковы Гойя, Домье, Хогарт, Федотов, Перов…

Они сумели находить грани бытия, в которых наиболее зримо предстает уродство зла…

Но язык этих художников, форма их мастерства отличались тем удивительным чувством меры, которое давало им возможность, бичуя зло, утверждать добро.