Мастера иллюзий

Перед ним огромный зал, посреди которого сидит на троне черный великан с волчьей головой. На стенах сами собой возгораются факелы. Глаза божества вспыхивают, грозный рык сотрясает стены. Артем с удивлением понимает, что это уже никакая не иллюзия. Силы покидают его, верный меч растаивает в воздухе облачком тумана. Юный дуал опускается на колени, в голосе слышна предательская дрожь.

– Приветствую тебя, о Анубис!

Глава 17

Джидда-Мекка.

Магомет притормозил у вполне современного супермаркета, где Ломов купил целый кейс охлажденной «колы», а Смолин потратил часть выданного довольствия на блок настоящего «кэмела». Джип миновал деловой квартал и вскарабкался по заросшей финиковыми пальмами аллее к отелю «Меркюри». Первое, что увидели полицейские, войдя в номер, – две белоснежные простыни, лежащие на кроватях.

– Я смотрю, сервис у них тут ненавязчивый, – хмыкнул Ломов. – Даже постели надо самим застилать.

– Это называется «ихрам», – сказал Смолин. – Одежда для хаджа. Просто обмотайся тканью, и ты готов предстать перед Аллахом.

– Вот как? Здорово!

Довольный Шрек скинул пропахшие потом вещи прямо на пол и заперся в душе. Слушая его немелодичное пение, майор приготовил кофе с тостами, закурил сигарету и устроился под дребезжащим кондиционером. Как и предполагал Павел, надеяться на деятельную помощь местной полиции не приходилось – здесь просто не верили, что кто-то решится разрушить Каабу. Некстати вспомнилось, как однажды в Департамент позвонил ребёнок и, захлёбываясь сдерживаемым смехом, сообщил, что намерен ровно в полдень взорвать Луну. Заступивший дежурным Смолин ответил ему тогда: взрывай на здоровье, в полдень Луна будет как раз над Америкой. Да…

Сейчас он был для арабов кем-то вроде того ребёнка, так что винить их не за что, но от этого не легче. Как вдвоем противостоять террористу, имеющему невиданные возможности? Павел, будь его воля, вытурил бы всех паломников к чертям собачим, да загнал бы на территорию Запретной мечети взвод спецназа, но кто ему это позволит? Тем более во время хаджа…

Тягостные мысли прервал фыркающий, словно довольный бегемот, Шрек. Он облачился в простыни и важно зашагал по комнате.

– Похож я на римского патриция в термах с гетерами?

– Скорее уж на русского партийца в бане с проститутками.

– Ну, и это неплохо, – согласился Ломов, прилаживая под простыней кобуру. – Лишь бы не запалили.

– Кстати, Абдулла, раз уж ты облачился в белое, запомни: теперь тебе запрещено заниматься торговлей и сексом, проливать чужую кровь, брить бороду, пользоваться одеколоном, а также мыться.

– Ни хрена себе! И как Аллах аргументирует подобные запреты?

– А никак. Нельзя, и всё тут.

– Ну, он бог, ему видней. А как тогда задерживать нашего террориста? Без кровопролития всяко не обойдется, – пробормотал Ломов, проверяя, легко ли достается пистолет из-под непривычного одеяния.

– Давай сначала придумаем, как обнаружить его среди тысяч паломников.

– Раз он такой крутой, сам обнаружится.

– Вот этого я и боюсь. Как бы потом поздно не было.

– У меня ведь есть это, – сказал координатор, достав из футляра очки с единственным стеклом.

– Конечно, – кивнул Смолин. – Ладно, разберемся на месте, а пока спать. Магомет заедет за нами в девять.

* * *

Презрительно игнорируя жалюзи, утреннее солнце заливало комнату ослепительно-белым светом, но даже оно не могло разбудить Ломова. Павел выпил кофе, съел завтрак, любезно доставленный в номер официантом, и принялся будить гору сала, навязанную ему начальством в качестве напарника. Гора бурчала что-то невразумительное, натягивала на голову одеяло, но командный тон Смолина вкупе с запахом свежевыпеченных булочек убедили Шрека, что вставать всё-таки придется.

Водитель приехал вовремя, с чисто военной точностью, и теперь потрепанный джип медленно продвигался в сторону Мекки. По шоссе до неё было всего километров восемьдесят, но дорогу запрудили паломники, и автомобилю приходилось считаться с уходящим за горизонт морем людей в белых одеждах. Не помогали ни гудки, ни надпись «Полиция» по бокам джипа. Верующие брели по пыльной равнине и плевать хотели на истеричные крики Магомета. Видимо, уже прочли в Коране, что перед Аллахом все равны – усмехнулся про себя Павел.

– Всего час пути! – всплеснул руками Ломов. – Этот Омари издевается над нами? Такими темпами мы приедем к вечеру! А если Каабу уже взорвут? И я провалю такое ответственное задание? Павел Аркадьевич, что же это творится?!

– Наш комиссар совершал хадж давно, – подал голос водитель. – Тогда паломников было не в пример меньше. Вот, скушайте сэндвичи, в термосе сзади есть кофе.

– А ведь вы прокололись, уважаемый, – заметил Смолин. – Мой напарник говорил по-русски, как же вы его поняли?

– Я еще вчера догадался, что вы меня раскусили. Чего же прятаться? – произнес Магомет на языке Достоевского и Пушкина. – Вижу ваше рвение, а я не такой подозреваемый, ммм, подозрительный, как мой начальник. Когда учился в Москве, полюбил вашу страну, узнал ваш народ.

– Щас разрыдаюсь от умиления, – фыркнул Ломов.