Мать-ехидна лучше всех!

Я живу с постоянным чувством, будто ничего не успеваю. Точнее, успеваю, но не все. Но я стараюсь не переживать из-за этого, потому что научилась делать главное из бесконечного списка намеченных дел. Значит, несделанное вполне может подождать.

Помогая дочке управляться с домашними заданиями, я пытаюсь научить ее тому же.

— Самое главное — это сконцентрировать внимание и бросить все усилия на выполнение конкретной задачи. Не отвлекаться. Мысленно представить, что вокруг ничего и никого нет: ни кота, ни черепах, ни телевизора, ни мольберта, а есть только ты и упражнение по русскому. И быстро и вдумчиво его сделать. И еще: пусть на твоем рабочем столе не будет лишних предметов, а останутся лишь необходимые вещи.

— Как у тебя? — невинным голосом уточняет малышка.

— Как у меня! — строго припечатываю я.

На моем столе привольно раскинулись и уже пустили корни четыре стопки книг, тетрадей, распечаток и журналов, несколько фарфоровых статуэток с изображением котов, ваза с авторучками, флешками, лекарствами и визитками, чайная кружка немыслимой импрессионистской расцветки и раритетный пояс из самоцветов.

О нем — отдельно. Я случайно купила его в антикварном салоне, очарованная его редким благородным изяществом. Он представляет собой нанизанные на леску кусочки поделочных камней — малахита, яшмы, тигрового глаза, бирюзы — вперемешку с монетами, бусинами разной величины и степени прозрачности и объемными маленькими забавными фигурками из червленого серебра: бабочками, стрекозами, листьями, цветами, ракушками, сердечками. И все детали пояса, кроме металлических, играют самыми разными оттенками зеленого цвета, от пронзительно-травянистого до уравновешенно-оливкового.

Круглый серебряный чеканный замочек сделан так, что пояс можно застегивать по-разному, то распуская по бедрам, то подчеркивая талию. И его можно легким движением руки превратить в винтажные бусы, украшение любого наряда. Кстати, как раз с нарядами под этот волшебный пояс у меня явная незадача: в моем гардеробе нет ни одного зеленого платья, блузки, джемпера или юбки. Но это неважно, поскольку я пока еще не использую свое божественное приобретение как аксессуар, а только медитирую на него.

Поглаживая пальчиком продолговатые, прозрачные, загадочно-болотные или округлые, блестящие, салатовые эмалированные бусины, я обдумываю концепцию материала о замене действующего механизма государственных закупок федеральной контрактной системой. А методично перебирая нанизанные на леску предметы, от малахитовых миниатюрных кубиков до серебряных монеток с изображением сказочных птиц и зверей, я сочиняю сюжет нового рассказа…

— Мама, я прибралась на письменном столе и оставила на нем лишь самое главное, что не только не будет отвлекать меня от уроков, но и поможет мне в учебе, — доложила моя прилежная четвероклассница. — Если захочешь, то можешь посмотреть.

Я захотела. Моему взору предстали: дочкина фотография в рамочке со скромной надписью «Мой любимый человек», собственноручно вышитый ею Кот с щегольскими пиратскими усами, два телефона — мобильный и стационарный, блюдце с овсяным печеньем с изюмом, небольшая стопка учебников и тетрадей и фарфоровая статуэтка олененка, подаренная лучшей подружкой на прошлый день рождения.

И террариум с обеими черепахами.

Яблоки от яблони

В детстве я не выговаривала звук «р». Более того, я и сейчас картавлю. Как-то раз в гостях у своей тогда еще будущей свекрови я получила ехидное замечание о своем неклассическом произношении. Заклятая свекровина подружка тетя Валя приложила не только меня, но и всю мою условно благополучную родню:

— Лена, у тебя же мама — педагог! Почему же она не научила тебя правильно произносить звуки?

Я ничего не ответила тете Вале. Позже, заполучив в паспорт штамп, дарующий мне расширенные права в свекровином доме, я случайно познакомилась с тетивалиным сыном Тимофеем, картавящим ничуть не меньше меня.

Однако его дефект речи я слышала отчетливее, чем свой собственный, поскольку его матушка, дражайшая тетя Валя, была профессиональным детсадовским логопедом.

Прежде мама добросовестно водила меня к логопеду. Тот в первую же встречу со мной громогласно и довольно категорично заявил, что у меня на редкость ленивый язык, вследствие чего результаты наших совместных занятий видятся ему абсолютно непредсказуемыми. В будущем докторам придется часто радовать меня констатацией фактов уникальности и нестандартности самых разнообразных частей моего организма, находя у меня поочередно то неимоверно толстую кожу, то убегающие вены, то вязкую медлительную кровь.

Возможно, в словах логопеда была какая-то доля истины, поскольку упорное и многократное выполнение предписанных им упражнений мало изменило ситуацию: я правильно произносила злополучный звук только через два раза на третий. Причем мягкий вариант мне удавался гораздо лучше, чем твердый.

Я никогда не комплексовала по поводу своего чуть грассирующего прононса. Напротив, в этом я видела и особый, почти парижский шик.