Мать или Новый Вид (Том 2)

Должны быть найдены другие средства. Не через "вопросы и ответы" может быть трансформирован этот мир. Тем или иным образом, но этот процесс должен проходить несмотря и вне голов людей, иначе все было бы безнадежно. А время поджимало. В 1958 году ей было восемьдесят лет. Все ее время было занято геркулесовой работой, которая свалила бы любого человека в его расцвете. Вполне понятно, она использовала источник энергии, неизвестный человеческим существам; то, что она могла делать в течение двадцати двух часов из двадцати-четырех-часового дня, просто невообразимо... с 1926 года, без перерыва. Ашрам становился довольно гигантским предприятием с приблизительно 1200 обитателями в 1958, включая 300 детей и 250 домов. И она присматривала за всем вплоть до малейших деталей, начиная с выбора сорта бумаги для печати книг и кончая тем, как ставить штамп на пакетах или тем, чтобы перевести какого-то ученика из одного дома в другой, чтобы он мог прохаживаться в маленьком саду, обдуваемым бризом с востока. Ничто не ускользало от ее внимания. И бесконечный поток писем. И бесконечные жалобы. И финансы... невероятно и сверхъестественно. И критицизм... столь мелочный, столь глупый. Например, взглянув в архивы Quai d'Orsay, можно обнаружить там злобные маленькие доклады групп послушных своему долгу гражданских служащих, останавливавшихся в Пондишери; это невероятно -- никто из них не понял, что представляла Мать, если только для Франции, их родной страны. Но Мать просто смеялась. Однажды она сказала мне со своим юмором, юмором, который лечит все, включая все вспышки мелочности, будь то со стороны "хороших" или "плохих": Я получаю совершенно несдержанные письма, переполненные напыщенными словами, и затем есть другие люди, которые прямо пишут, что их грызут сомнениями в том, что я просто использую "трюки, чтобы "делать свой бизнес"!... Но и те и другие письма производят на меня одинаковое впечатление. Они выражают их собственное чувство -- это их право чувствовать то, что они хотят. И, по-правде говоря, все, что можно было бы ответить им: "Чувствуйте что хотите, если это позволяет вам сделать прогресс." Она всегда так просто стремилась к прогрессу, эта Мать, всегда дальше, всегда пытаясь извлечь лучшее из наихудшего -- ее интересовал прогресс мира: быть "хорошим" или "плохим" ничего не значит; думайте о ней плохо, думайте о ней хорошо, это не имеет значения; но, ради Бога (или дьявола), двигайтесь вперед!

Ее угнетала не геркулесова задача, а подпирающее время. Однажды, на одном из последних "занятий по средам" с ее губ вырвалось: По существу, вопрос в этой гонке к Трансформации состоит в том, чтобы знать, что будет превалировать: то, что хочет трансформировать это тело по образу божественной Истины, или старая привычка этого тела идти к разложению... Это гонка между Трансформацией и Разложением.