Мать сыра земля

Мне хочется встать и ударить его. Мне хочется сказать, что он обманул наивную девушку, попросту подставил ее, воспользовался ее порядочностью! Он, защищенный адвокатами, охраной, доступом к средствам массовой информации и огромными деньгами, не просто отвел от себя подозрения, он вынудил ее принять на себя всю ответственность! Его манипуляция была проста и беспроигрышна.

Я понимаю, что я наивен.

Моргот позвонил Стасе, как всегда, после обеда. Он не выспался, потому что ночью присматривал машины: деньги подходили к концу, и он снова чувствовал себя неуверенно.

Трубку в приемной Лео Кошева никто не снял. В этом не было ничего удивительного, Стася могла с обеда и опоздать, если ушла на перерыв позже, но Моргот ощутил беспокойство: в последние дни она ждала его звонков и знала, когда он может позвонить. Он набрал номер еще раз, перебирая в голове варианты: что могло произойти? События вокруг обоих Кошевых в последние дни развивались так быстро, что действительно что-нибудь могло и произойти. Может, в приемной отключены телефоны?

Первым желанием Моргота было позвонить Максу и сказать, что Стаси нет на месте. Но, рассудив здраво, он решил не поднимать паники и на всякий случай набрал ее домашний телефон. Трубку сняли сразу.

— Да! — крикнула Стася, как будто стояла возле телефона и ждала, когда он зазвонит.

— Это я, — как всегда невозмутимо ответил Моргот.

— Ты можешь сейчас приехать к мне? — она даже не поздоровалась с ним.

— Что-то случилось?

— Я расскажу, — ответила она. — Ты приедешь?

— Через полчаса, — ответил Моргот и положил трубку. Снова появилось желание позвонить Максу, но Моргот отложил звонок на потом: сначала надо было узнать у Стаси, в чем дело, а потом уже говорить с Максом.

Он открыл дверь в телефонную будку и прикурил, стоя на ее пороге: беспокойство постепенно перерастало в предчувствие, давящее и отвратительное, похожее на волосатого паука. Солнце било в глаза, по пыльной улице вереницей спешили прохожие и летел тополиный пух, а Морготу вдруг стало холодно до озноба. Он тряхнул головой, вышел на край тротуара и поднял руку, останавливая машину.

Он доехал до Стаси за двадцать минут и всю дорогу не мог избавиться от неприятного ощущения — ему не хотелось встречаться с ней. Он попросил остановить за квартал до ее дома и прошелся пешком, выкурив две сигареты. Снова мелькнула мысль позвонить Максу, но Моргот не хотел его насмешек, поэтому, докурив возле подъезда, он со злостью бросил окурок в ящик с мусором и пошел наверх.

Она была бледной и растрепанной, не знала, куда деть руки, то вскидывая их к груди, то пряча за спину. У нее дрожал подбородок. Она закрыла за Морготом дверь на два замка и накинула цепочку.

— Ну? — спросил Моргот и прошел в комнату, не дожидаясь приглашения.

— У меня документы, которые очень нужны Луничу… — выпалила она и вздохнула со всхлипом.

— Чего? — Моргот повернулся к ней лицом — она стояла сзади, на пороге комнаты. — Какие документы? Где?

— Вот… — Стася нагнулась и подняла с пола тряпочную продуктовую сумку. — Они здесь. Четыре папки.

— Где ты их взяла?

— Я украла их из сейфа в кабинете дяди Лео… — она начала вытаскивать папку, под ее пальцами мелькнул гриф «Секретно». — Посмотри. Дядя Лео сам сказал, что они могли бы пригодиться Луничу…

У Моргота было только несколько мгновений, чтобы осознать происшедшее и сообразить, как себя вести. И он поначалу не столько понял, сколько угадал, выбирая новую роль, роль, которая рушила в глазах Стаси его предыдущий образ и рисовала новый, совсем другой. И этот образ был Морготу отвратителен, но он каждую секунду ждал звонка, а потом настойчивого стука в дверь. У него на лбу выступал пот, стоило ему подумать о том, что будет, если его застанут здесь, в одной квартире с этими пухлыми папками!

Он попятился и сел на кровать, а потом тихо спросил:

— Ты дура?

Стася расплакалась: не от его слов, просто ее нервное напряжение было слишком велико. И сквозь слезы начала рассказывать о том, что произошло в кабинете дяди Лео перед обедом.

Он орал на нее, не выбирая выражений. Ходил по комнате, натыкаясь на стулья, и пинал их ногами.

— Твой дядя Лео тебя подставил, ты это понимаешь?

— Нет, нет, это неправда, я сама! Я сама догадалась! — пищала она беспомощно и мотала головой.

— Догадливая, мля! Ты понимаешь, что ты сделала, или нет? Ты понимаешь, что теперь с тобой будет? Какого черта тебе это понадобилось?

— Я… я взяла их для тебя.

— Для меня? Да ты сдурела, милая! Зачем мне эта макулатура? Куда я ее дену?

— Но ты же… ты же…

— Я же? Я не имею к этому никакого отношения, ты поняла? Ни-ка-ко-го! Я знать не желаю ни о каких документах, особенно связанных с ядерным оружием! Я, в отличие от тебя, не сумасшедший!

— Но Сопротивление, ты ведь…