Ксафокс выждал несколько минут, перед тем как ответить подчиненному, который почти девять месяцев занимался только обследованием мозга Оники, тутталки, осужденной на вечное изгнание и сосланной на остров Пзалион.
– Когда сенешаль Гаркот и муффий Барофиль собираются приступить к своему обширному проекту? – спросил кардинал Эсгув, удобно рассевшись в своем кресле в апартаментах крейцианского храма в Коралионе.
– Не позднее, чем через месяц, ваше преосвященство, – ответил Ксафокс, стоявший перед огромным деревянным столом. – Как только сенешаль уточнит последние детали…
– А именно?
– Создание корпуса священных стирателей и нормализация отношений между Церковью Крейца и империей Ангов.
Тонкие пальцы кардинала проскользнули под отделку капюшона облегана и принялись теребить сжатые косички локонов. По просьбе Ксафокса, великого инквизитора, он отослал всех слуг, миссионеров, которые были его ассистентами, и личного секретаря, викария Грока Аумана. Несмотря на присутствие двух мыслехранителей – он оказал немалые услуги прелатам, осуществлявшим назначения, но не смог добиться предоставления двух дополнительных мыслехранителей, – он ощущал себя неловко, когда оставался наедине с Ксафоксом. Кроме иррационального страха перед обрушением кораллового щита и опасения, что епископская иерархия примет решение об отмене его функций правителя планеты Эфрен, беседы со скаитом пугали его больше всего. В присутствии великого инквизитора у него возникало отвратительное ощущение, что он ребенок, которого то и дело упрекают в шалостях.
–
–
–
– Под нормализацией вы, вероятно, понимаете снятие нынешнего муффия Барофиля Двадцать Четвертого, сир Ксафокс, – осторожно начал кардинал, изобразив понимающее лицо, чтобы выглядеть умнее.
– Скажем, решение назревшей проблемы, вызванной его сдержанностью в сотрудничестве с мирскими властями империи Ангов…
Кардинал Эсгув вгляделся в светошар, плавающий под потолком по воле сквозняков. Он хотел выставить свою кандидатуру на выборах муффия, но многочисленные коллеги, большие или меньшие друзья, с которыми он беседовал под охраной двадцати мыслехранителей, посоветовали ему не настаивать. По их сдержанности он понял, что не обладал истинной закваской непогрешимого пастыря. И напротив, ему намекали: проголосуй он за их избрание, ему бы предложили пост, достойный его качеств, а именно управление одной из главных планет или постоянный пост в епископском дворце в Венисии. Хотя Барофиль Двадцать Четвертый, буквально вросший в свой трон, похоже, не собирался сдавать свои позиции, война за его наследие уже началась.
–
Глупый вопрос для скаита высшего эшелона, постоянно связанного с базой данных чана…
–
–
Кардинал встал и направился к окну кабинета, откуда открывался вид на черную кварцевую скалу и порт Коралиона. Колонны красного света падали из-за кораллового щита, окрашивая в пурпур океан, рыбачьи аквасферы, элегантные дома с колоннадой, извилистые улочки… Верхний ветер выл в трубах большого органа. Эфрен был всегда погружен в печальные сумерки.