Матабар. II

Тесс выступает два раза в неделю, а за это ей дадут ключи от квартиры. Девушка согласилась и, как и Арди, лишь спустя некоторое время узнала, кому принадлежал и бар, и все здание целиком.

За прошедшие два с половиной месяца Ардан начал ценить их непродолжительные разговоры, которые, впрочем, все реже и реже разбавляли серый покров его будних, заполненных, днем, унылым пейзажем осеннего города, а вечером — бурей красок и света никогда не спящей столицы Империи.

С каждым новым рассветом все отчетливее ощущалась ледяная поступь приближающейся зимы. Её звонкие каблуки уже стучали по покрытым инеем лужам и белой корке, запершей заснувшую Ньюву. Ветер, особенно по ночам, завывал не хуже голодного волка, а иногда, если присмотреться, на окнах уже можно было различить сеточку синеватого узора, оставленного стариком морозом.

И, стоило только на календаре смениться месяцу Вод, затем осенними листьями опасть месяцу Памяти, как вот уже и последний, двенадцатый месяц — Белый, воцарился на улицах и проспектах.

Он припорошил их снегом, наметя целые сугробы по тротуарам и набережным. Заставил людей закутываться в шубы и пальто, под которыми те носили несколько комплектов белья, шерстяную одежду, костюмы и платья, надевая столько слоев, сколько требовалось, чтобы не окоченеть.

Ардан, как и предполагал, пусть сдался и последним, но тоже ощутил дыхание зимы. Все чаще он ловил себя на том, что, сидя вечерами над учебниками и гримуарами, дует на озябшие пальцы и греет их над старенькой, масляной лампой, купленной у старьевщика. На ночь, забираясь под одеяло, он надевал свитер, а бывало и шерстяные носки. Утром же перед тем, как умыться, приходилось разбить ножом ледяную корку в баке умывальника.

И, все же, Арди любил зиму. За её пышные белоснежные одежды, коими та так щедро накрывала собой уставшую землю, с радостью окунавшуюся в негу легкой дремоты. Любил за деревья, внезапно превращавшиеся в удивительной красоты скульптуры; за высокую лазурь, становившуюся яснее, чем, порой, в летнее время; за вечера, полные ярких небесных огней, пронзавших полотно далекого мрака. А теперь он полюбил зиму еще и за множество земных

огней.

Метрополия, в преддверии главного праздника, сияла так ярко, что ночью, порой, приходилось занавешивать окна — иначе не уснуть. Теперь не только витрины лавок с магазинами и ресторанами, но и фасады домов блестели вывесками, гирляндами и огнями. Те украшали замерзшие фонтаны, вились нитями плюща вдоль парапетов набережных и мостов, и широкими взмахами перекидывались через проспекты и улицы.

Порой ему даже хотелось позвать Тесс прогуляться по вечерней Метрополии, нарядившейся в белоснежнее платье, украшенное блестящими камнями, но… не делал этого.

Чем ближе Новый Год, тем ближе и момент, когда он оставит позади и Метрополию, и Тесс, и Орочьих Пиджаков с их домом двадцать три по каналу Маркова… Так что ни к чему… Да и саму Тесс приглашали, чуть ли, не каждый пятый день молодые люди (и постарше) куда более располагающие к себе, нежели живущий в эркере маг-недоучка, да еще и полукровка с сомнительной родословной.

Порой Тесс соглашалась, чаще нет. Но даже если и наряжалась перед вечерним свиданием, то домой всегда возвращалась одна и не позже полуночи. Ардан и сам не знал зачем обращал внимание на такие детали… может просто потому, что в это время все еще занимался Звездной магией и видел, как зажигается свет у соседки, и как двигается темный силуэт за занавесками… Но нет-нет, он не подглядывал и не смотрел специально.

Просто…

Да, в целом, и не важно…

Что касательно учебы в Большом, то второй месяц Арди закончил с результатом в пятьдесят семь баллов. А третий уже с довольно увесистой отметкой в восемьдесят четыре. Это поставило его за ту грань, где находились пятьдесят лучших учеников первого курса, но все еще недостаточно, чтобы получить стипендию.

Так что, хочешь не хочешь, а придется признать некую правоту в словах Аркара. Без денег, полученных за дом на Пятой улице Бальеро, Арди вряд ли бы протянул столько времени.

Первым его порывом после того, как он обнаружил в кармане брюк сто с лишним эксов, было спуститься вниз и оставить их на барной стойке, но… внутрення белка сумела отговорить его от столь опрометчивого поступка.

Ардан решил, что будет правильно и, в какой-то степени даже иронично, если он расплатиться этими нечестными деньгами с Анорской. Так что уже вторым его порывом стала попытка заявиться в Императорский Банк и занести всю сумму долга разом, отправив герцогини по почте чек.

Но уже у самых дверей роскошного здания в Торговом районе, Арди решил, что подобная выходка может стать весьма неприятной оплошностью. Кто знает, насколько пристально Плащи за ним приглядывали. И если не следили за самим юношей, то могли, с помощью банка, отслеживать перемещение средств. А сумма в сто тридцать восемь эксов (именно столько он был должен Анорской) для молодого студента не проста огромна, а запредельна.